Солнце лениво ползло за горизонт, приглашая миледи Ночь вступить в свои владения. Шел 1982 год, конец лета. Около полугода назад пал Темный Лорд, а Орден Феникса, под руководством сумасшедшего Аластора Грюма, совершил государственный переворот. Правительство Миллисент Бэгнольд было свергнуто, а сама госпожа министр была объявлена преступницей, арестована и посажена в камеры предварительного заключения, расположенные в подвалах Министерства Магии. Великобритания захлебывалась в крови, предательстве, лжи. Страна стонала от гнета обезумевших мессий, боровшихся якобы за права волшебников, вне зависимости от их происхождения. В старой дубовой роще, что располагалась всего в десяти милях от полуразвалившегося летнего коттеджа, некогда принадлежащего одной из чистокровных семей, а ныне пустующего и полуразрушенного, было свежо и тихо. Туда не доносились отголоски беспредела, царившего в стране. Не сновали туда-сюда фигуры в алых, как кровь, мантиях, провозгласившие себя законом, разрушающие все на своем пути, преследующие всех несогласных, в первую очередь тех, кто верой и правдой служил Миллисент Бэгнольд, либо тех кто был верен Воландеморту. Нет. Ничего из этого не было, и слава Моргане.
Ночь укрывала под свои покровы рощу, и все что в ней находилось. А конкретно сейчас, среди высоких столбов деревьев едва заметно передвигалась высокая фигура, укутанная в черную мантию так, что лица не было видно. Передвигалась она, фигура, тихой поступью, и шороха листьев нельзя было услышать, лишь ветер порой заставлял ветки скрипеть, сгиная их. Один неосторожный шаг, и треск разрывает ночную тишину. Фигура тихо ругается, достает волшебную палочку и замирает. Приготовившись к бою, томится в ожидании нападения. Но не доносилось хлопков, неизменно раздающихся при аппарировании, выкриков, треска и щелчков от заклятий, направленных лишь с одной целью – убить. Нет. Ничего этого не было. Простояв так добрых десять минут, фигура наконец облокотилась о дерево и медленно сползла вниз. Капюшон, зацепившийся за небольшую веточку, сполз, явив лунному свету бледное худенькое женское личико, серо-голубые глаза, и огненно-рыжие локоны, немного потухший, но тот же надменный взгляд, черты безошибочно определявшие в высокой фигуре в мантии – Мельфиду Бэгнольд. Ту самую Мельфиду Бэгнольд, чьи фотографии были развешены по улицам, за чью голову давали награду, чье имя алело на листовках с пометкой «разыскивается». Ту самую Мельфиду Бэгнольд, что была и остается Пожирательницей смерти и невесткой Миллисент Бэгнольд, что делает эту молодую женщину вдвойне опасной и в тоже время привлекательной для нового правительства. Волшебница сильно похудела. Она и раньше была очень худенькой, но теперь выглядела ходячим скелетом, ее некогда прекрасные волосы потускнели и спутались. А на лице отпечаталась вечная скорбь, печаль и ненависть. И все же, эта была та самая Мельфида.
Сейчас она сидит на земле, поросшей мягким мхом. В правой руке находится волшебная палочка, а левой держится за бок. Если присмотреться, можно заметить, как по ткани расползается темное пятно, как багровыми струйками стекает по руке кровь, капая на землю. Волшебница беспокойно оглядывается, желая в сотый раз удостоверится что все чисто, и никто на не нападет, и только потом раскрывает мантию, освобождая кровоточащий участок тела от лишней одежды. Серьезная рана на левом боку, чуть пониже ребер, никак не желает затягиваться, и причиняет массу неудобств. Мельфида направляет палочку на рану.
- Eskuro, - шепчет она. Раздается едва слышный щелчок, Мельфида, сцепив зубы, тяжело дышит. Разумеется, очищающие чары не предназначены для ранений, но тонкой науке медицины Бэгнольд не обучалась, а допустить инфицирование раны не могла – приходилось действовать по обстоятельствам, приходилось терпеть. Но она сильная девочка, она справится. Спустя две минуты она снова разглядывает дыру в боку. Что ж, фокус удался, теперь дело за малым – остановить кровотечение. Она снова направляет палочку, делает несколько глубоких вдохов.
- Episkey. – на этот раз больно не было, лишь чуть-чуть щипало, что было даже приятно. Откинув голову назад, она закрывает глаза, сглатывает, затем открывает их. Луна уже высоко поднялась над лесом, и теперь освещала тусклым голубоватым светом всю округу.
Выспаться бы, хоть час. Нельзя, нельзя. Мел, не смей отключаться, если не хочешь быть пойманной этими ублюдками - твердил рассудок, но тело. Тело слишком устало, чтобы прислушиваться к речам какого-то разума. Тело медленно погружалось в объятия Морфея. Веки становились тяжелыми, и вскоре, уже не поднимались. Мельфида спала, впервые за трое суток она спала.
Ей никогда не являлось во сне радужных картинок, случавшихся или обещавших случиться. Все больше она видела то, что сопровождает волшебницу в реальном мире – боль, страх, страдания, мучительные воспоминания. Сегодня это были лица тех, кого она давно потеряла, тех, кого она лично отправила на тот свет, и даже тех, кого бы она с превеликим удовольствием отправила бы туда еще раз. И каждое воспоминание было неизменно окрашено в багровый цвет. Ей снились родители, с которыми она давно не общалась, еще с тех пор как овдовела. Снилась дочь, которую у нее отобрали, снилась свекровь, что отвернулась от Мельфиды когда та так нуждалась в ней, в ее ласке и понимании, но которую она вопреки всему никогда ни в чем не винила, кроме как в разлуке с Фрейей. Снился палач, которого таки настигло возмездие. Калейдоскоп воспоминаний ускорялся, лица сменялись одни за другим, и вскоре Мел уже не узнавала никого из них, и так продолжалось пока все эти лица не слились в одно большое бесформенное нечто, пугающее и навевающее непреодолимую тоску.
Женщина открыла глаза. Она привыкла видеть подобные сны, но до сих пор не смогла привыкнуть к тому мерзкому чувству, которое они приносили. Сердце бешено колотилось, норовя сломать тонкие ребра и выпрыгнуть из груди. Она еще долго сидела, пытаясь успокоиться, прийти в себя. Но выходило плохо. Почему-то именно сегодня было сложней справлять со своими эмоциями. Возможно, потому что нервы были на пределе. Смерть мужа, ссора с Миллс нанесли тяжелый удар по психике юной Пожирательницы, и как результат она тяжело заболела. Стремглав бросалась в самую гущу событий, из самых эгоистических соображений, разумеется. Мел придерживалась мнения, что вид чужой боли позволяет легче переносить свою. И, действительно, Мельфида находила утешение во всей этой бойни, страданиях противников и кровавых расправах. И она желала, молила чтобы эта война длилась вечно, давая возможность ей, сильной волшебнице, юной пожирательнице, жить полноценно, без собственной боли. Так было до того злополучного дня что перевернул мир с ног на голову. В тот день, пал Милорд, а по сведеньям добытым из надежных источников она узнала — Миллисент объявили преступницей. И Мел пообещала себе найти ее, найти и по возможности помочь. Это ее долг, долг как воспитанницы, как невестки. Все это время она подходила все ближе и ближе к министерству, составляла план освобождения, отлавливала Орденцов, проводила допросы, выбивая из ублюдков нужные сведенья. Такая деятельность не могла остаться незамеченной – Орденцы теперь ходили по двое, по трое, но никогда более по одному. Порой ее выслеживали, нападали, приходилось отбиваться и ложиться на дно. Но Мел не отказывалась от своей цели, игра стоила свеч.
Волшебница поднялась на ноги, и тут же согнулась пополам – боевое ранение давало о себе знать. Мел отпустила пару грязных ругательств в сторону пса, оставившего ей это на память о себе, впрочем, вспоминать о нем было незачем – Бэгнольд отправила засранца к праотцам. Мел тяжело вздохнула, выпрямилась и еще раз огляделась – ей всегда нравились подобные пейзажи. Что ж, любоваться было не время, нужно было продолжать свой путь. К поместью Бэгнольдов, либо разыскивать лагерь повстанцев, так называли убежище верных служащих госпоже Министру, тех кто не отступился, не предал ее, и кому Мел была по-своему благодарна за это.
Тихий хлопок. Волшебница крепко сжала палочку в руках. Выследили, нашли, подкрались – вертелась мысль в голове, кровь пульсировала в висках. Она прислушалась, вот-вот должны были раздаться тихие шаги, треск веток или еще какие звуки выдающие нежданных гостей. Женщина прижалась спиной к дереву, так ей по крайней мере не нанесут удар в спину. Две фигуры, обе так же закутанные в мантии направлялись в ее сторону.
Ближе, подпустить еще чуть ближе. Ночной полумрак не позволял различать цвета на дальних расстояниях. Но Мел знала, если гости будут облачены в материю красного цвета – проблем не избежать. Да, она была сильной волшебницей, без проблем могла утереть нос многим из Орденцов, даже тем кто был гораздо старше и опытней ее. Но их было больше, к тому же Мел ранена, а это сильно уменьшало шансы на победу. Да и аппарировать она не могла, преследователи могли отправиться по ее следу, ударить в спину и тогда поражение было бы неизбежным. Драться, иного выхода волшебница не видела, да его и не было.
Красная вспышка, Мел замечает ее краем глаза, едва успевает присесть. Заклятие попало в дерево. Ее заметили, гости напали, а это значило лишь одно – игра началась. Она направляет палочку в сторону, откуда был нанесен удар, выкрикивает излюбленное – Avada Kedavrа, хоть и не надеется на то что проклятие настигнет нападающего. Противник не так глуп, как хотелось бы.
Женщина срывается с места, бежит в направлении противоположном местонахождению противника, время от времени уклоняясь от летящих в нее заклинаний, и посылая ответные проклятия. Ветки деревьев больно царапают лицо, бок сковывает движения, но остановиться значит проиграть. Нельзя, никак нельзя, и женщина продолжает бежать. Три одновременно выпущенных заклинания, от первого она уклоняется, второе отбивает, но третье – третье попадает в цель. Мельфиду сбивает с ног, палочка выпадает из рук.
- Черт, черт, где же ты – шепчет она, разыскивая палочку, копошась в листьях, мхе. Злится, ругается, проклинает нападающих, но больше злиться на саму себя. Потерять палочку, это ведь попасться как новичок, как совсем зеленый юнец. Наконец удается нащупать палочку, она поднимается, но оглушающее заклятье припечатывает ее к земле. Она переворачивается на спину, поднимает руку и едва успевает приоткрыть рот.
- Expelliarmus! - слышит она, а волшебная палочка, ее единственно верное оружие отлетает в сторону, и добраться до него никак нельзя. Три фигуры подбегают к ней, направив свои палочки на нее, готовые выпустить последнее заклинание, способное отправить ее вслед за давно почившим мужем. Повержена, побеждена всего тремя волшебниками. Какой позор. Мужчины, Мел удается разглядеть нападавших, однако не спешили убивать ее. Один из них поднял волшебную палочку Мельфиды, что отлетела на полтора метра. Второй подошел чуть ближе и, что удивительно, протянул руку лежащей на земле женщине.
- Мельфида Бэгнольд, сопротивление бесполезно. – говорит он, хватая ее за запястье, помогает встать на ноги.
- Идите к дьяволу, прихвостни… - она не договаривает. «Мантии.. Их мантии черного цвета. Это не орденцы, нет. Но почему напали? Хотят получить вознаграждение за мою голову?»
- Я ничего вам не скажу – процеживает сквозь зубы, выпрямившись и гордо подняв голову.
Третий мужчина, что стоял чуть дальше, прицелившись издал хриплый смешок.
- Верно, ты нам ничего не скажешь, - говорит он, а двое его сообщников берут женщину под руки, а затем аппарируют.
Полувыгоревшая деревушка на окраине леса, Мельфиде не сразу удается узнать в этом месте некогда довольно оживленный магический поселок, который сровняли с землей Пожиратели. Вырваться не удается, железная хватка мужчин сковывает ее руки, а кончик волшебной палочки больно впивается в раненный бок. Они ведут ее в какой-то лагерь. В людях, суетящихся возле палаток Мельфида узнает волшебников, что когда-то состояли в специальном отряде, отряде который подчинялся Миллисент Бэгнольд, отряде, который ценой свободы и жизни защищали госпожу Министра. Сердце учащенно бьется. Они подходят к небольшой палатке. Третий из мужчин, кстати он был из них самый низенький, приподнимает полог, и отрапортовав удаляется.
Возглас удивления срывается с губ волшебницы, когда она видит перед собой женщину, которую полгода назад она клялась найти. Миллисент. Сердце больно сжимается, она чувствует облегчение. Ее свекровь вне опасности, на свободе и жива. Но говорить волшебница не спешит, как и бежать на встречу, чтобы обнять женщину дорогую сердцу. Она стоит, словно вкопанная. Молча наблюдая за Миллс. Госпожа Министр выглядит жутко, осунулась, похудела, под глазами залегли темные круги, а на запястьях виднелись шрамы от кандалов. Такие увечья быстро не проходят, Мел сама провела в них всего одну ночь, но следы от них не проходили еще около полугода, постоянно напоминая о каземате. И все же, Мел была чертовски рада видеть перед собой Миллисент живой, ведь ранее о ее здоровье приходилось справляться только у редких пленных и листовок, в которых имя экс-Министра всегда горело ярко-красным.
- Ну вот, все и в сборе. – говорит темноволосая женщина, и Мел узнает в ней Маргарет Блэкуотер. Внутри все переворачивается. Какие смешанные чувства. Бэгнольд до сих пор не может простить Блэкуотер ее предательство, еще со времен битвы в отделе тайн, но она предана Миллисент, а значит ли это что к ней не надо относиться как к союзнику? Ответа волшебница не знала, но действовать решила по обстоятельствам. А обстоятельства были крайне любопытные.
- Какой интересный контенгент собрался в стенах этой… м, палатки - говорит она, сделав над собой усилие, чтобы не расплакаться от счастья. Уняв дрожь в голосе она продолжает:
- Добрый день, госпожа Министр.
Кивает в сторону Миллс, жалея что не имеет возможности вырваться, броситься обнимать, расцеловать в обе щеки родственницу. Они так не хорошо расстались.
