Рагнар знал одну старую-престарую истину: много хочешь – мало получишь. Впрочем, считая, что он – выше всякой подобной ереси, Бэгнольд откровенно наплевал на глухое предзнаменования жалкого фиаско в виде совершенно неприемлемой для добычи артефакта погоды. Хотя, по правде говоря, кто бы стал обращать внимание на подобные вещи, когда на кону был такой трофей?..

Рагнар прибыл в Швецию – предположительно, с дипломатической миссией для властей – и с визитом к родственникам в Упплёнд для отвода глаз всех остальных. Кажется, своеобразный политический камуфляж сработал удачно, однако теперь Бэгнольду, внимательно оглядывающему пустошь, выложенную там и сям круглыми камнями, приходилось быть вдвое осторожнее. Всё дело было, как и всегда, в конкуренции – вот только теперь она принимала куда более опасный оборот. Теперь он был не норвежским дипломатом и чистокровным волшебником, а обычным магом, пожелавшим присвоить древний опасный артефакт. В том, что не он один явился этой ночью на капище, сомнений и быть не могло – но вот о количестве потенциальных противников стоило бы да задуматься.
Рагнар, в силу своего происхождения, обладал достаточным количеством связей. И в силу того, что мог через них поворачивать ход событий в свою сторону, мог оставаться в выигрыше. Но не теперь – властям Швеции незачем было знать, что именно сегодня ночью охотники за артефактами будут искать в Уппсале. И уж точно не следовало им знать, что среди этих людей – фактически, магического сброда и отшельников – затеряется и сам Бэгнольд.

Рагнар обезвредил троих волшебников ещё на подходе к капищу. Трое – до часу ночи. Число настораживало, если не внушало опасения. Неужели информация каким-то образом распространилась настолько быстро на такие обширные территории? Естественно, лазутчики не знали усталости, передавая ценные данные от одного к другому, перепродавая их за огромные суммы, но…
Когда Бэгнольд осторожно выглянул из-за замшелого валуна высотой в два его роста, он был более, чем удивлён.
Какой-то волшебник, шагах в десяти от него, удобно расположившись на земле, уже что-то очищал от грунта и пыли. Неужели его опередили?!
Рагнар спрятался за камень, присел на корточки. Призадумался. Выходов было много, но вот единственно устраивающий его результат должен был включать в себя безнаказанное присвоение артефакта и ещё более безнаказанное исчезновение с территории капища. Кто знает, какие древние силы пробудятся в эту ночь? Но вот того, что кто-то достанет артефакт первым, Бэгнольд отнюдь не ожидал. Это было плохо – согласно старой легенде, Око Одина обладает схожими с магическим снитчем свойствами: артефакт запоминает того, кто первый к нему прикоснётся. Значит, второму владельцу он будет служить с некоторыми перебоями.
Это не устраивало Бэгнольда категорически.

Рагнар снова выглянул из-за камня: поза второго волшебника, стоящего на коленях, не изменилась. Мужчина вгляделся в фигуру потенциального противника: удобный походный плащ, а не мантия, шляпа, рядом – небольшой рюкзак. Не надо быть гением, чтобы догадаться о скрытых в карманах плаща опасных зельях и отравленных дротиках. Так же не надо быть гением, чтобы знать, что у противника не одна волшебная палочка – и, скорее всего, если он опытный, то пользоваться он может сразу двумя.
Невыгодное положение.
Пока Бэгнольд всё это обдумывал, поза мага не изменилась. Рагнар даже заподозрил, что его могли проклясть – вдруг он откопал артефакт, а кто-то другой напал со спины и утащил добычу?
Бэгнольд рискнул применить ментальные таланты.
- Legilimens!
Увы. Глухо. Глухо, как в гробу. Или в склепе, что не особо разницу вносит. Варианта два: или волшебник – весьма талантливый окклюменист, или же он просто мёртв.
Бэгнольд накинул капюшон плотной мантии на голову, быстро трансгрессировал так, чтобы оказаться перед лицом противника.

…Но не успел он почувствовать почву под своими ногами, как какая-то сила швырнула его обратно.
Рагнар, аппарируя, ударился о стену какого-то магического купола – и его сила отшвырнула волшебника на добрые три метра прочь. Бэгнольда больно приложило о мёрзлую землю, и, быстро перекатываясь за камни, он успел заметить, как вокруг противника вспыхнули голубовато-призрачным огнём какие-то символы.

Рагнар похолодел.
Тот, кто извлёк артефакт, не просто изучал его свойства.
Он проводил ритуал.

Отредактировано Ragnar Bagnold (2012-08-18 14:55:20)

Это было ощущение, что мир перевернулся с ног на голову. Это было ощущение. Словно ты – Алиса, попавшая в Зазеркалье, и улизнуть оттуда без потерь никак не получится. Это было ощущение, что безнаказанно сегодняшняя встреча не завершится, и Рагнар думал, с чего бы это интуиция взяла бразды правления в расчётливом разуме дипломата. Никак влияние жены?
Мужчина прислонился спиной к камню и призадумался. Выходит, времени у него было крайне мало, а противник был отчаянно силён в ритуалах. Наверное, успел уже выстроить вокруг себя всякие магические барьеры, которые. К тому же. Могут помогать ему удерживать артефакт подле себя. Это удручало. Но ещё Рагнар думал, что вряд ли потенциальные противники, такие же охотники за артефактами, дали бы этому незваному гостю на шведской земле достаточно времени для того, чтобы воздвигнуть мощные щиты.
Бэгнольд ничего не понимал в Ритуальной магии. Настолько ничего, что единственными двумя ритуалами, проведёнными за всю его сорокадвухлетнюю жизнь, были свадьба и Непреложный Обет. И воображение услужливо работало теперь не на пользу Бэгнольда, подкидывая всё новые и новые картинки того, что этот чёрт из табакерки мог бы сотворить.

Надо было действовать быстро.
Рагнар, пригнувшись к земле, показался из-за камня, и увиденное едва не повергло его в ступор: артефакт отказывался взаимодействовать с магией ритуального волшебника. Это вдохновляло, но и пугало, пугало по-настоящему: если уже ритуалист не может с ним справиться, то что уж говорить про Бэгнольда?
Но Око Одина надо было заполучить. И, что самое главное, как можно быстрее при минимальных потерях. Рагнар смотрел, как артефакт зависает в воздухе, как вспыхивают линии и символы разными цветами – и проклятая интуиция подсказывала, что охранные чары пали.
Но ведь… Но ведь Око Одина не отказывает тому, кто проводит ритуал!
Это было что-то необъяснимое – даже для его противника, который сейчас с недоверием и подозрением уставился прямо на Рагнара.
Бэгнольд поднял волшебную палочку, принимая немой вызов, но атаковать не спешил. Отсутствие логичных действий противника немного оглушало, что само по себе было странным. Рагнар всматривался в сокрытое в тени широкополой шляпы лицо волшебника, пытаясь уловить что-то, кроме блеска глаз, но тщетно.
Впрочем, возможно, минимальные потери начинаются именно отсюда.

- Reducto!
Камень, стоящий наиболее близко к сопернику, разлетелся на крохотные куски, которые куполообразным способом на мгновение зависли в воздухе, а затем обрушились обратно на землю. Бэгнольд предусмотрительно выставил невербальный щит, способный защитить его от осколков и возможной атаки, а спустя несколько мгновений аппарировал в диаметрально противоположную сторону – за спину своего оппонента.
Швырнул в точку немного выше его плеча простое Bombarda Maxima, призванное скорее отвлечь или ввести в замешательство, а затем, уже замечая, как противник начинает поворачиваться, атаковал:
- Stupefy!

Можно было швырнуть следом ещё одно заклинание, но Рагнара словно что-то ухватило за ноги – хватка была ледяная и железная, и волшебник опрокинулся на спину. Когда он попытался встать обратно на ноги, то оказался отброшен ещё на пару метров в сторону – но при этом он не заметил никаких движений оппонента или чьих-то других.
Проклятущие ритуалы!
Рагнар громко и смачно выругался – так, как совсем не подобает уважаемому чистокровному волшебнику, присел на одно колено и прицелился в противника:
- Avada Kedavra!

Рагнар всю свою сознательную жизнь считал себя прагматиком и здравомыслящим человеком, но всё происходящее со скоростью света просто не давало ему времени опомниться и влепить себе мысленную оплеуху в лучших традициях своего деда. Норвежец сначала ошалело наблюдал, как противник даже и не пытается защищаться, но потом стало не до наблюдения: острая боль сразу в трёх местах пронзила его тело и заставила отшатнуться. Едва удержавшись на ногах, мужчина внимательно посмотрел на причину своего позорного, можно не сомневаться, фиаско. Левый бок кровоточил так, словно по нему полоснули ножом – и Рагнару не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно это с ним и произошло: из левого плеча параллельно земле торчали четыре острых и крайне неприятных на вид зубца, словно от шестерёнки какой-то.
Рагнар только взмахнул волшебной палочкой, чтобы вытащить предмет из раны, как метательное орудие, словно ожив, крутанулось вокруг своей оси, врезаясь ещё глубже в плоть.
Бэгнольд сдавленно охнул, запоздало сообразив, что это какие-то заговорённые – проклятые? – подобия сюрикена, которые надо доставать без магии. Это сильно усложняло задачу, хотя и радовало: в боку метательной звёздочки не оказалось: та, просто задев тело, продолжила свой полёт по заданной ей траектории. Достать пальцами несчастную шестерёнку из плеча не позволяло ещё одно ранение: третья «звёздочка» врезалась аккурат в тыльную сторону ладони, и Рагнар даже не успел отойти от шока, чтобы удивиться, как это ладонь не пробило такими зубцами насквозь.

Впрочем, удивляться было некогда: зелёный фейерверк, устроенный больным на всю голову противником, на какое-то мгновение отвлёк норвежца от страданий. Однако затем мужчина, как ошарашенный или огретый чем-то очень тяжёлым по голове, с невыразимо огромным удивлением наблюдал, как оппонент ни с того ни с сего падает на землю, прикрывая голову от непонятно чего.
Бэгнольд даже головой потряс, чтобы убедиться, что ему не мерещится такой идиотизм.
Не мерещилось.
Потом противник поднялся на ноги, швырнул в воздух Ступефай (Рагнар уже подумал, что оппонент-то последних крох мозга лишился, раз проклинает пустое место), но когда увидел обалдевшие глаза волшебника, поспешил от него прочь: сейчас норвежец был не в том состоянии, чтобы усмирять душевнобольных.
Короткая перебежка – и холодный камень отрезвляет голову. Рагнар, достав из руки сюрикен и принимаясь залечивать рану наспех, чтобы хотя бы не кровоточила, как сумасшедшая, бормотал себе под нос:
- Вот те на: приехал в Упсалу спятивший Охотник – или только что спятил на капище… Расскажи – не поверят…

Поверят или нет, норвежцу так и не довелось узнать: противник тут резко опустился на землю по соседству с Бэгнольдом, и Рагнар, очумев окончательно, даже не зашипев от боли, мгновенно вытащил из плеча второй сюрикен.
Проклятое оружие тут же поспешило растаять в воздухе.
Норвежец не успел даже поднять волшебную палочку, чтобы огреть сумасшедшего оппонента чем-то совершенно неприятным, как тот лихорадочно, но очень чётко начала говорить о каких-то валькириях.
О валькириях?!
Рагнар вытаращил глаза на англичанина (кто ещё будет говорить с этим ужасным британским акцентом?), едва удержался от желания красноречиво повертеть указательным пальцем у виска, и действительно внял просьбе говорившего: не рассмеялся.
Зато поднялся на ноги, выглянул из-за камня, оглядел пустошь: ни валькирий, ни каких бы то там ни было других «баб» он там не увидел. Тишина и покой.
Норвежец медленно сел на место и постарался посмотреть на бывшего оппонента – а нынешнего непонятно кого – самым рассудительным взглядом. Но тот вдруг издал боевой клич пиратов и так рванул с места, что волшебнику не оставалось ничего. Кроме как вжаться в камень, чтобы его не зацепил мужчина.
Рагнар видел, что дело неладно – но больше ему был нужен артефакт. Рассудив, что у спятившего его забрать будет легче, чем у здравомыслящего ритуалиста, норвежец, невозмутимо залечив плечо и бок, направился к англичанину.
Тот в ответ запустил в него три Непростительных – и спасибо Одину, что все три прошли в нескольких метрах от него.

Зато англичанин вдруг вспомнил, что умеет проводить ритуалы – и между ними двумя мгновенно выросла полупрозрачная стена. Не надо быть умником, чтобы не пытаться штурмовать или коснуться этого барьера: ритуалы – самая жестокая и неконтролируемая магия из всех возможных.
Бэгнольд прочистил горло, помянул всех родичей до пятого колена самыми нелестными словами, и невербальным Vingardium Leviossa заставил рюкзак англичанина с артефактом подняться в воздух.
Это был шаг наобум. Но насколько удачный! От Призывного заклинания предмет был защищён, равно как и артефакт, но непрямое воздействие…

Рюкзак мягко опустился на землю перед норвежцем. Рагнар не сдержал торжествующей усмешки, когда взял в руки Око Одина и ногой отшвырнул от себя рюкзак.
Позади, со стороны оппонента, послышался злобный рык.

Бэгнольд медленно, очень медленно повернулся и тут же потерял дар речи: в десяти метрах от него, тяжело опираясь на четыре мощнейшие лапы, стоял сам Фенрир. Рагнар моргнул, потряс головой – но порождение Локи упрямо скалилось окровавленной пастью в ответ – рядом с его передними лапами лежал длинный меч, который ранее не позволял его пасти закрыться. Жёлтые глаза буравили норвежца, и Рагнар подумал, что англичанин был прав.
Надо делать ноги.

Волшебник побежал со всей прытью, на которую был способен, но тут прямо перед его носом выросла стена изо льда – и ледяные шипы начали просто выпрыгивать из земли, словно сама Хель пыталась таким образом показать, что сегодня богам всё можно.
Рагнар в ужасе принялся пятиться назад, к камням – возможно, там смерть от того, что его проткнёт ледяная глыба, будет не настолько явной?
Бэгнольд буквально упал за лежащие на скалах каменные валуны, и осторожно выглянув из-за своего укрытия, швырнул несколько самых настоящих Непростительных в Фенрира. Волк продолжал наступать – медленно, скалясь и рыча, и от этого рыка волосы на затылке вставали дыбом.
Сорок лет – ума нет, но эта констатация факта была очень некстати.
Рагнар взорвал невербальным Reducto ближайший к волку валун, но град осколков, повиснув в воздухе куполом, тихо опал на землю.
Бэгнольд сглотнул. Глядя, как с пасти Фенрира капля за каплей падает слюна вперемешку с кровью.
И эта пасть через несколько мгновений сомкнётся на его горле.