Всё на месте - цветы и трава,
Ты сгорела - я осталась жива.
Я учусь грустить, улыбаясь.
слишком много печальных историй,
Разветвляясь и пересекаясь,
Все они ведут в крематорий.

Война. Это слово до сих пор на твоих устах. Тебя мучают кошмары, моя девочка. Ты просыпаешься в своей спальне, хватая ртом воздух, и больше не можешь уснуть. Ты почти не спишь, не можешь, будто боишься. Во снах ты видишь лицо Лорда (ты до сих пор не можешь назвать его по имени), которое ждёт твоего ответа. Иногда ты видишь Беллу, она смеётся и...умирает. и тут ты кричишь, будишь весь дом. Просыпаешься в поту, с безумными глазами и бешено стучащим сердцем, сминая простыни. К тебе уже ни кто не подходит: Люциус привык к этому, он тоже вздрагивает от каждого шороха, Драко живёт в другом крыле. Они не слышать, как ты плачешь, как трясешься, как сходишь с ума. Ты сильная, храбрая, отчаянная, но ты не можешь уснуть, боишься. Боишься увидеть Беллу, Рудольфуса. Рабастана, всех тех, кого знала и кто погиб. Они иногда приходят к тебе, такие родные, такие любимые, такие настоящие. И умирают, снова и снова, ни чего не говоря, лишь улыбаясь. А ты кричишь.
Выдержать все суды, гнев толпы, которая требовала смерти всех пожирателей. Вытащить из всего этого свою семью. Люциус уже ни на что не способен, он ненавидит тебя за силу, за то, что ты можешь всё, а он способен лишь прятаться. Защитить сына. Это главное. Безопасность Драко тебе была важнее твоей собственной безопасности. За него ты боролась сильнее всего. Ты не была Пожирателем, к тебе не было ни каких претензий. Драко был, но он был ребёнком, и его тоже ты спасла без труда. С Люциусом было сложнее, но и тут ты справилась. Ты справилась, вернула честь семьи. Сильная.
Ты одна. Совсем. В твоём доме заняты лишь пять комнат: твоя, Люциуса, Драко и комната Беллы с Рудольфусом. А ещё комната Рабастана. Ты не даёшь их убрать, закрыла на ключ и ни кого туда не пускаешь. А когда просыпаешься ночью, то идёшь туда, вдыхая их аромат. В комнате Беллы идеально чисто, но везде её вещи, ты пальчиком проводишь по стулу, вспоминая, как она сидела тут перед битвой, готовясь. Ты тоже была тут, стояла у окна. Рудольфус ходил по комнате, о чём-то переговариваясь с Люциусом. А Рабастан был в своей комнате. Он пришёл лишь за десять минут до аппарации. У него в комнате был бардак, ты знала это: бутылки, вещи, кучу книг. Ты не убирала ни чего, даже не перемещала. Всё в этих комнатах помнило их, тех, кого она больше не увидит. Тебе не суждено обнять сестру, покачать головой на какую-то её реплику или рассмеяться на какую-то шутку. Она больше не зайдёт в твою комнату без стука, не перевернёт твою шкатулку, ища брошку, не сядет на кровать. Не будет смеяться, не будет ругаться с мужем, с тобой с Рабастаном. И ни кто из них больше не будет рядом с тобой. Ты одна. Драко заперся в комнате, он пытается осознать всё. Люциус тебя ненавидит.
Ты часто ходишь на кладбище, почти каждый день. Аппарируешь из дома и появляешься на кладбище. Как всегда идеальная, только мешки под глазами и губы дрожат. Ты специально не аппарируешь к их могилам, подготавливаешь себя и их к своему приходу. До сих пор ты не верила в их смерть.
Украшенная резьбой калитка. Всё это дорого обошлось тебе, но деньги не имеют значения. Ты не хоронила их в фамильном склепе, тебе это не позволили. Зато тут светит солнце. Она вошла на их территорию.
-Я пришла. Я же обещала. - шёпот. Они слышат, она знала, они слышат. Белла закатила глаза. Рудольфус фыркнул, а Рабастан улыбнулся. Они были рады её видеть. Положить цветы, для каждого свои. Теперь уже мальчики закатывали глаза: им не нравились букетики, так как это девичий атрибут. К ним присоединяется и Белла. А ты падаешь на скамейку и плачешь, улыбаясь. Теперь уже Белла смотрит встревожено, Рудольфус и Рабастан напрягаются, переставая дурачится: им не нравилось, когда Нарцисса плакала. Ты вытираешь слёзы, будто извиняясь за свою слабость. Они принимают извинения, продолжая что-то говорить, а ты плачешь. Тихо, без звука, просто слёзы катятся по щекам.

Слёзы размывают окружающий мир, но ты видишь всё предельно ясно. Ты успела выучить очертания памятников, имена и даты. Первая дата у них разная, ты помнишь эти даты, помнишь, как они праздновали дни рождения: сначала званые вечера детства, потом пьяные вечеринки подростков, после школы опять вечера и сумасшедшее продолжение дома. Ты помнишь каждый день рождения, помнишь, как Белла пришла к тебе после очередного задания, подарив сама себе парочку трупов, пришла к тебе, опять без стука, нарушая все правила этикета, села на кровать и начала что-то говорить. Вы говорили целую ночь, вернее она говорила, а ты слушала. А потом вместе уснули. Помнишь дни рождения братьев, у них были поистине пьяные вечеринки, которые могли длиться неделями. Ты не любила алкоголь, но они любили. А последняя дата одинаковая. Ты тоже её вызубрила. В этот день все были на волосок от смерти.
Ты ненавидела себя. Если бы ты не соврала, то Лорд бы убил Поттера, и всё было бы кончено. Они бы выжили. Тебе говорили, что не факт, а ты упрямо верила. Верила в то, что они бы выжили, если бы ты не соврала. Вернулись бы в Малфой-менор, счастливые, что победили. Белла бы сияла, ты знаешь это, она бы радовалась. Братья тоже, мрачно шутили, хлопая друг друга по плечу, доводя до обмороков домовиков своими грязными следами на белых коврах. Они бы снова напились, потом поругались, помирились. Они были бы рядом с тобой в том холодном доме, не дали бы тебе уйти сюда, и ты бы не ушла, ведь они были бы живы, а не смотрели на тебя с колдографий.
Ты ждала их. Ждала, что это сон, что тебя разбудит Белла, распахнёт шторы, братья назовут соней, по-шутовски раскланиваясь. А ты смеялась бы, испуганная, обняла бы и ни когда не отпустила. Ты ждала их призраками, понимая, что этого не будет: Белла пойдёт дальше за Лордом, Рудольфус не отпустит жену, а Рабастан не уйдёт от брата. Они остались лишь тут, под этими памятниками, улыбались с колдографий.
Тишина била по нервам. Тут было ещё тише, чем в доме. Мир мёртвых. Тут тебя приняли за свою, бледную, хрупкую блондинку, со следами вечного недосыпа. Тебя приняли, тобой не интересовались. Тишина тоже многое означала для тебя, ты чувствовала, как Лестрейнджи, твои Лестрейнджи закончили своё обсуждение, переходящее в спор. Они забыли про тебя, а теперь вспомнили, разом замолкнув и повернувшись.
-Белла, я снова реву белугой. Нет, Рабастан, не нужно ни кого убивать, меня ни кто не обижал. Не хмурься. Рудольфус. тебе не идёт. - ты вытираешь слёзы, говоря, что-то в пустоту. Голос кажется чужим, каким-то тихим, надтреснутым, слабым. Они поймут тебя, простят эту слабость. -Как же я хочу, что бы вы были рядом! Вернитесь! Вернитесь! Прямо сейчас! Быстро! - срываться на крик, который чуть громче шепота. Согнутся пополам от боли, которая фонтанами вырывается изнутри. Лицо, искривленное в рыданиях, ногти скользят по ладони. Ты требуешь, что бы они вернулись! Что бы сели рядом, обняли и утешили. Что бы были рядом, перестали улыбаться на фотографиях и молча смотреть со статуй. Ты капризно требовала невозможного, но тебе было плевать.
Резко выпрямится, сглотнуть и вытереть слёзы. Снова. Истерика прошла, ты снова молча смотришь на их могилы. Рудольфус. Беллатрикс. Рабастан. По старшинству, Белла в центре. На Колдографиях они уже такие старики. Ты помнишь, как отреагировал на первую седину Рудольфус, как Рабастан обвинил тебя в том, что ты покрасила его волос из мести. А я так и не знаю за что я должна была ему отомстить. Мыслей не было, только что-то странное мелькало и пропадало. Глаза пустые, губы сжаты, по щекам слёзы. Уже нормально твоё состояние, всё в норме.
Голос над ухом. Знакомый, до боли знакомый. Белла! Ты радостно поворачиваешься, с губ уже слетает Белла! Я знала, что ты верне... Увидеть того, кто это сказал. Почти полная копия Беллы, настолько похожа, что ты сжимаешься внутри, бросая взгляд на колдографии. Ты чувствуешь, что им не нравится эта женщина, Белла сразу оскалилась, Рудольфус был готов защищаться, и только Рабастан поприветствовал Андромеду. Ты же лишь разочарованно отворачиваешься от бывшей сестры. Не Белла. Ты слышала, что она тоже потеряла многих: мужа, дочь, зятя-оборотня, за которого получала насмешки Белла и Нарцисса. Ты почти не вслушиваешься в её слова, тебе глубоко плевать, что она скажет. Только последняя фраза, приводит тебя в чувство. Ты вскакиваешь, резко, вставая на их защиту.
-НЕТ! -яростный крик, полный боли. Ты именно кричишь, не хрипишь, не шепчешь, ты кричишь, как раненный зверь. Твою рану разбредают. Ты много раз слышала подобное, и каждый раз мечтала убить этого человека, долго мучительно разрывая его на кусочки. И снова упасть на скамейку, опустив голову, силы тебя покидают, ты сама уже хочешь оказаться в этой земле, быть с ними рядом, но ты не можешь просить Драко. Ты должна жить, для того, что бы вырастить сына, что бы защищать их. -Ты их совсем не знаешь. Сейчас общественность много говорит, верно? - ты чуть ли не бормочешь, безэмоционально, устало, будто повторяя заученный текст -А я тебе скажу одно: они просто сделали неправильный выбор. И всё. Они безумно верили в то, за что боролись. И победили. по -своему. - ты с нежностью смотришь на них, понимая, что они отплачивают тебе тем же. Белле не нравятся твои слова про неправильный выбор, Рудольфус кивает, соглашаясь, а Рабастан тобой гордится: его девочка говорит правду. -Они были для меня всем, Андромеда. - ты не смотришь на собеседницу, глядя лишь на памятник Белле, что стоит перед тобой. Ты специально заказала скамейку напротив неё, что бы всегда её видеть. Мальчики не обидятся, а Белла любит быть в центре внимания. -Ты знаешь их лишь как безжалостных убийц, а я видела, как Белла заперлась в комнате после первого убийства. Я видела, как она улыбается, как помогает. Она ради меня готова была идти на смерть, понимаешь? - снова едва не рыдать, сдерживаясь, привычка плакать лишь в одиночестве. Выработанный рефлекс. Голос дрожит, ты не в силах следить за ним. Ты переводишь взгляд на Рудольфуса -Что ты знаешь о них? что? Я знаю, что они пили по утрам, знаю, как шутили, как серьёзно объясняли мне что-то, как помогали, как спасали. Они меня защищали, и они меня любили. И я люблю их! - закрыть лицо руками, чувствуя себя выжатой. Ты рассказала всё. -Я ни кому не желала смерти. Я не хотела этой войны вообще. Даже твоим... - усмешка. Потом, словно отдёрнуться, повернувшись к сестре -Прости, я не хотела. - она не хотела добивать Андромеду, причинять ей боль. Ей хватало своей боли. Она знала, что Белле это не нравится, но она не была готова добивать сестру. Прости, Беллатрикс.

Ты изменилась за эти месяцы, пересмотрела свою систему ценностей, сделала выводы, приняла их к сведению. Ты так же холодно ответила Поттеру, который почему-то поблагодарил тебя за враньё, что ты сказала? "Я не для тебя старалась" .Да, ты осталась всё той же: холодной аристократкой, которую волнует лишь её персона. Да, это ты, и тебя не изменить, однако внутри ты изменилась. Не добивала, не кричала, не пыталась уколоть. Больше молчала, тихо крадясь по дому. Кивала знакомым, улыбаясь им. Ты понимаешь, что завтра можешь его уже и не увидеть. Или он не увидит тебя.
Ты сталкивалась со смертью, но это были обычные смерти: родители, умершие от старости, пара школьных подруг, которые умерли по своей глупости. Но ни когда не сталкивалась с ней так близко. Видела лучи авады, но ни когда они не пролетали у тебя над головой. Не попадали в родных людей. Там же всё было просто: вас больше, вы сильнее, Поттер в Хогварсте, его надо всего лишь убить. Не самый трудный план, кстати, поэтому ты не обняла Люциуса, не сказала, как сильно любишь Беллу, не пожелала удачи Рабастану и Рудольфусу. А ведь это был твой последний шанс. Ты стала ценить жизнь, понимая, что завтра может и не наступить. Но, в тоже время, стала относиться к жизни как к какой-то не нужно бумажке: лежит в кармане. не мешает, потеряю - не беда. Странная ты, противоречие.
Вот и сейчас, ты не смотришь на Андромеду, тебе уже плевать на эту высокую женщину. Ты знаешь, что её плохо, чувствуешь это, как тогда, в детстве, когда, боясь грозы, шлёпала босыми пятками в её комнату. У Меды всегда была кровать теплее. эту истину ты поняла очень быстро. А ещё она была сильная, она спасала тебя от ночных монстров. Ты привыкла, что она тебя утешает, успокаивает, помогает. но сейчас ты этого не ждала, не знала этого человека. который так безумно похож на Беллатрикс, на твою Беллатрикс. Ты сожгла её письма, воспоминания, сожгла всё. Уходила из комнаты, когда заходила речь о ней, выпрямляла спину ещё больше, когда не могла уйти, принимая надменное выражение. Молчала на крики Беллы, которая мечтала убить Энди и её семью. Сначала плакала ночами, не прощая предательства. Она не семью предала, а тебя саму. Оставила тут, одной. А постель Меды была холодная, кстати, если там не было её хозяйки. Ты это проверила. Ты слышала о неё, но не слушала. тебе было омерзительно её счастье, тебе было завидно-ревниво. Ты сжимала кулаки, разрывая книги средней сестры, вела себя как подросток. А потом успокоилась. Резко. Перестали приходить письма от Андромеды, перестали её обсуждать в гостиных. И ты успокоилась, забыла.
Но нет, вот она, стоит рядом и курит. Курит что-то омерзительное. Ты морщишься, как-то криво усмехаясь, усмешка делает твоё лицо каким-то безобразным, тебе больше идёт улыбка, искренняя светлая. Но нет, ты лишь ухмыляешься. -Убери эту дрянь. Ты же знаешь, что у меня аллергия на табачный дым. Конечно, я понимаю, что ты хочешь, что бы я тоже покоилась на этом кладбище и как можно быстрее, но ты же волшебница. На худой конец просто задуши меня шарфом. Это будет менее болезненно. - ты говоришь спокойно, без истерик, с каким-то безразличием. Ты даже не будешь сопротивляться, если Анромеда сейчас действительно достанет палочку или возьмёт за концы твоего шарфа. Ты устала бороться против общества за свою жизнь, свободу, репутацию, ты должна жить, только мысль о сыне заставляет тебя вставать по утрам и куда-то идти. Если бы не он, ты бы сама взялась за концы шарфа.
-Мы все изменились, Андромеда, все. Ты не знаешь ни их, ни меня. Тебя там не было. А я была. И я видела эти смерти. Я видела трупы, горы трупов, многие из них были мне знакомы. Я видела, как они умирают, понимаешь? Это не то, что видеть тело в гробу. Видеть сам момент смерти - это совсем иное. Я не удивлюсь, если узнаю, что сошла с ума. - чокнутая, в семье Блеков все не адекватные. Раньше безумием славилась Белла, теперь черёд Нарциссы. Ты не улыбаешься, не хохочешь, как безумная, не делаешь ни чего, просто смотришь куда-то, но не видишь. Вернее видишь, но не то, куда направлен твой взгляд. Ты видишь другое, снова вспоминаешь те события. крики, заклинания, чей-то плачь, топот ног, снова крики и заклинания. Ты снова видишь тот ад, то безумия. Из-за тебя это всё, из-за тебя. Ты виновата в этих смертях. Но нет, тебе было всё равно, осознание этого пришло лишь потом, тогда же ты искала сына, из-за него столько смертей, все они умерли за него. Нет, тебе проще винить себя, чем обожаемого сына. Безумная.
Андромеда хохотала, что-то говоря. Она говорила о счастье. Ты вспыхнула. Эта тема всегда будила в тебе желание убивать, зависть. Да, ты ненавидела сестру именно за то, что она была счастлива. Она любила и была любима. Как ты мечтала с ней в детстве, когда она читала тебе вслух. Вы мечтали о принце, сказке, любви и благополучии. Ты получила и принца и благополучие. А Андромеде досталась сказка и любовь. Это было не честно.
Ты подошла к сестре, опуская ладонь на её щуке, пощечина. Нет, не с целью ударить, а с целью привести в чувство. Хотя, ты хотела бы сделать ей боль, сильную, увидеть её на коленях, несчастную, раздавленную, с мольбой в глазах. Помотай головой, стряхни этот образ. Ты этого не хочешь, те чувства в прошлом, всё в прошлом. Сейчас вы равны, у тебя нелюбимый муж и любимый сын, у неё любимый внук. Вы равны.
-Закрой рот и прекрати истерику. - холодно и чётко. О да, ты не изменишься. Быть слабой можно лишь наедине с собой, если кому-то рядом хуже, то ты просто не можешь продолжать оплакивать себя. Не можешь себе это позволить. Ты тут же собираешься, прячешься. Истерить только наедине или с тем, кто прижмёт к себе и успокоит. Если нет, то лучше молчать. И тем более не устраивать соревнование, кто порыдает больше или кому хуже. Ты так не могла. Взять сигарету из рук Энди и выбросить ей подальше, что бы ни было маггловских вещей рядом с могилой тех, кто боролся против изобретателей этих вещей. Хотя, Рабастан курил, ты это знала. -Ты сама во всём этом виновата, слышишь? Ты бежала со своим грязнокровкой, забыв о семье, тебе же было всё  равно на то, что Белла из-за тебя оказалась в Пожирателях, мечтая отомстить. А то, что Вальбурга умерла так быстро после вашего с Сириус предательства? Отец начал пить, а мать постоянно плакала. Но нет, тебе было всё равно, у тебя была лачуга и неотёсанный мужлан рядом. Ради этого ты бросила тех, кто тебя любит. Ради этого ты бросила меня. - детская обида. Ты не кричишь, но уже не можешь сохранить холодность. Ты говоришь как ребёнок, которого обидели, а он запомнил, и сейчас припоминает.