По поводу высокого назначения Миллс Флинт удосужился сделать ей приятное – он попросил аудиенции. То есть – не пнул дверь, не ворвался с треском, не влетел и не начал скандал – он попросил аудиенции. Что, несомненно, хотя бы условно приблизило его к джентльмену – сэру, который с благоговением и достоинством направляется к дверям приемного покоя своего монарха. Ну, да – слишком условно.
Флинт как всегда держал иронично-издевательское выражение лица, чтобы его поступок не казался таким уж благородным и пафосным – к тому же, стоило как никогда сохранять имидж.
Несмотря на все нынешние условности приличий, исправить нашего героя, увы, способная была только могила – и та с превеликим трудом: Гэбриэл, конечно, не дождался торжественно-церемониального: «к вам Гэбриэл Флинт, глава аврората», а  просто, слегка отпихнув неуклюжую секретаршу (или что это за форма жизни такая?) – и вошел, как Пилат в галерею дворца Ирода – в кабинет Министра Магии. Вообще это официальное «…Глава Аврората», - на офисном диалекте звучит как: «к вам Гэбриэл Флинт, высокопоставленная сволочь». И эти самые слова – с запозданием – прозвучали неизбежной констатацией того, что он - в кабинете. У Министра. С делом государственной важности.
Кажется, Гэб попутно насвистывал какую-то итальянскую песенку. Через руку перекинул френч – хватит с Миллс и того, что господин главный аврор теперь при галстуке. Подмышкой – стопка листов в кожаной красной папке. Доброе утро, госпожа Министр. Министерша… Министерв… стоять. Гэбриэл поймал себя на том, что слишком громко думает и еле-еле сдержал довольную улыбку.
-Доброе утро, Миллисент. – Произнес Флинт, недовольно осмотрев кабинет, - И что это здесь вокруг меня? – растягивая слова, выговорил аврор с весьма философским выражением лица и сделал неопределенный жест рукой, - Такое ощущение, что здесь недавно кто-то умер. – Он разочарованно поглядел на своего боевого товарища и плюхнулся на кресло напротив Министерского - …Хороший вкус, например.  Успокой меня и скажи, что эту комнатку обставляла не ты. Ну так, о чем это мы…
Мы – это Флинт имел в виду себя, то есть: «Мы – Император Наполеон», «Мы – тиран Римский, «Мы  - Султан Османский…».
Гэб флегматичным жестом бросил на стол папку с листами. Красные плоские створки раскрылись, показывая во всей красе титульный лист.
-Ты не представляешь, чего я натерпелся, пока кто-то… сидел в своем кабинете, изображая маленькую принцессу на большом королевском троне. И не заходил в северное крыло. – чуть скривив губы жестко выговорил ей Гэб, - Но, положим, ты спасала страну. Это мысль я допускаю. Но скоро эту страну… - сказал он с нажимом, но фразу не закончил, поджав губы.
-Миллс, ты хотя бы видела, кто эту страну защищает?! – он начал постукивать длинными тонкими пальцами по столу Министра, - Ты бы сгорела со стыда… - он поморщился, - Во-первых – где дисциплина и субординация? К сведению – и, да, это камень в огород бывших управляющих – это,  Моргана побери, не Семиреченское Казачье Войско – это Аврорат! И высшие чины здесь не сидят в одном кругу с новобранцами, с простыми бойцами, никто никого не хлопает по плечу, а тем более – не пьет вместе. Еще бы лезгинку мне здесь сплясали, под руки…  кто, я спрашиваю, кто – довел их до такого морального разложения? Они говорят – «боевое братство» - а по-моему, это не братство, а Моргана-знает-что…  - это разложение. Я даже не спрашиваю, кто довел этот организм до разложения и кто сдал мне его реанимировать… - он указал на папку и постучал пальцем по кипе листов, - Прочитаешь на досуге.  Одна бы проблема. Тысяча. Ad padres… - Флинт раздраженно потер виски, - Я уже молчу, Миллс, о моем кабинете. Чтобы его переделать ушло столько времени…  это было хуже, чем комнаты музея в Дахау. Такое ощущение, что это каморка для швабр… так этого мало. Моя обожаемая предшественница - он показал в сторону двери, - повесила портрет этого… -он закусил губу, пытаясь вспомнить, защелкал пальцами, - Этого… еще бы портрет Гинденбурга преподнесли! Я поражаюсь. Но ты бы видела, как они, эти - с позволения - авроры одеты и причесаны… les barbares.
Ярко и красиво жестикулируя, Флинт говорил и говорил – наработанный навык красиво и емко сказать – наверное, самое полезное достижение, подаренное материнской школой.
Гэбриэла всегда впечатлял Дегрель, его манера иронично, резко, и в то же время утонченно высказать все – отхлестать. Флинт просто обожал заниматься словесной поркой – бичевать таким образом кого бы то ни было…теперь же, найдя объект – свидетеля аки толпу он мог даже не разыскивать. Миллс сидела перед ним – измученная, жестокая, уставшая – но тем не менее – сидела и слушала. И это Гэбу нравилось больше всего.
-Миллс, подпиши. И я начну дрессировку. – хищно улыбнулся аврор, - Ну-с? Головы не полетят. Просто они будут подстрижены, помыты  и прочищены.

Отредактировано Gabriel Flint (2012-06-13 22:26:07)

-Миллс. Боюсь тебя огорчить. Его звали Маркус. – С притворным соболезнованием отозвался Флинт, - Извини, я не склонен вешать у себя в кабинете портреты... такого характера. Милая моя. Хотя, знаешь, если ты выйдешь с его физиономией в рамочке встречать французских делегатов – тем лучше! Этот… самый… был известен во всем мире как большой заносчивый болван, французы, с их чувством юмора, оценят твой поступок. К тому же, ты им покажешь прекрасный пример… - Гэб развел руками, - Ведь только в самых отсталых странах мира принято всюду носить портреты мертвых вождей. Давай. Сравнимся в глазах мира с Кубой, СССР, а лучше того – с Северной Кореей! Я так счастлив с тобой работать! – он закатил глаза, - Миллс, у меня есть деньги на этот проект – с лихвой! И, к слову, я пришел не побеседовать с тобой, прости. Я пришел за твоей подписью. – Улыбнулся Флинт, еле-еле всеми силами удерживая себя от того, чтобы выпустить Министру в лицо струю дыма. Да, ему была нужна чертова подпись. Ему была нужна подпись в чертовой папке, лежащей себе так расслабленно на чертовом столе. Ему, конечно, доставляло удовольствие доставать – морально, душевно, духовно… хотя, по правде сказать – с последним у Флинта были большие трудности. Или, если рассматривать эту проблему более глубоко:  вообще понятие «духовно» плохо соотносилось, увы, как с Гэбриэлом, так и с Миллисент. Может быть, и Флинт не мог не думать об этом – весь вопрос был в его должности, ведь главы государств – даже авторитарных – частенько бывают не просто славными малыми, но большими добряками, а вот высшие чины органов безопасности – навряд ли. 
-И, да. – Он мерзко сощурился, выпуская дым через нос, - Что-то у нас плохонький Министр Магии, если ему надо постоянно об этом всем напоминать. Ой, простите, Министерша… - Гэбриэл притворно схватился за сердце, - Министерша. Да. Польщен, польщен и сражен, моя жестокая, умная и хладнокровная королева, вся такая остроумная и исполнительная. Я все понял. – Он перестал кривляться и цинично усмехнулся, - Как там, прости, говорил мой любимый неудачничек Холден? «Дура ты, пошлая дура…!».  Так, прости, о чем это я? Задумался, на отвлеченные, - он сделал нажим на это слово, - отвлеченные темы… – осклабился Гэб, отворачиваясь от Миллс в сторону отвратительной картины, изображающей какую-то объевшуюся мощную птицу в полете,
- «И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи…», - Гэбриэл снова потер виски. Как будто в очередной раз нападала мигрень, - Помнишь, Миллс? Насчет нецензурщины… Хм. – Его голос стал глубоко безразличным, - Нет, ее там нет. – Флинт сказал это так, будто речь шла о человеке, который должен был приехать в скорости и обязательно: «Нет, его там нет». Или – вообще нет. Нет его больше. Нет.
-Знаешь, мой французский всегда был лучше твоего, одна твоя оплошность года полтора назад чего стоила. Перепутать «рыбу» с «ядом» - на это был способен только наш повисший друг… впрочем, за его французский – только брать извинения. Но – мы не о том. – Глава аврората принялся мерить комнату шагами. Пепел, конечно, должен был украсить ландшафт и без того прелестного кабинета Министра, - Я же, ты верно подметила, исполнительный, не проблемный и ответственный сотрудник. – Он щелкнул каблуками, как заправский военный. Кстати, Флинт всегда мечтал о подкованных высоких сапогах в качестве части формы, - Который, увы, не сможет поехать в банк к твоим любимым маленьким сморщенным гоблинам. Представь, какая это сердечная мука для меня, горемычного… - театрально всхлипнул бравый защитник Родины, - Каждый раз, видя гоблинскую рожу, вспоминать своих сотрудников – а, главное – любимое начальство. – Он оказался за спиной и Министерши и, наклонившись, легонько поцеловал Миллс в плечо, - Прости, кажется, Гэбриэла понесло. Не бей меня… хотя, нет! Нет, можешь бить. – философски рассудил аврор, все же удаляясь от кресла любимой школьной подруги, - Я как раз наглядно покажу тебе, как «играют в допрос». Да, насчет ролевых игр – я потом объясню тебе, что это -  тебе определенно должно понравится, как человеку… - он, выжидающе, подбирал нужное слово, - неискушенному в данном вопросе. А что, я буду чувствовать себя прекрасно, просветив наконец столь… - он оценивающе оглядел главу Министерства сверху вниз, - невинное создание.
Кстати, ты давно не была в Королевской опере? Там сейчас идет опера «Пуритане», тебе так же должно понравится. Сходи, развейся. Может, узнаешь себя на сцене. Как говорил Маяк – «сцена – увеличительное стекло жизни». Хотя, конечно, я и представить не могу: Миллисент, да еще и в увеличенном формате, кто же может такое вынести?! Да-с… - он почему-то слегка погрустнел, как бы задумавшись о чем-то неприятным, и в то же время неизбежным, словно сами законы природы чем-то его огорчили, - А тот, кто мог вынести – того самого давно вынесли… - философски заключил Аврор, - А затем – повесили ко мне. Странная штука, работа. – он повернулся и в очередной раз уселся в кресло, откинувшись на мягкую спинку.
-Подписывай.