Всю ночь Эйлин снились кошмары. По правде говоря, кошмар был всегда один и тот же. «Азкабан…. Холодная промозглая камера, которую освещает лишь маленькое окошечко высоко над потолком. В камере находятся двое людей – мужчина и женщина. Их головы опущены, а лиц не видно за спутанными длинными волосами обоих, одежды почти сгнили и висели лохмотьями, едва прикрывая наготу. Узники громко стонали и просили о помощи, молили освободить их. Прекратить мучения».
Эйлин снилось, что она стоит в камере напротив них и не может  даже вздохнуть. Дыхание замирает и кружится голова. Она отчетливо слышит мольбы о помощи, она узнает эти голоса, но не видит лиц. Она точно знает, что узники это Николас и Алиса Принц. Это ее родители.
Предрассветные часы озарились истошным криком женщины. Проснулась она лишь после того, как ее тряс, до смерти перепуганный сын. С трудом придя в себя от ночного кошмара, Эйлин Принц-Снейп, как могла убедиила сына, что с ней все в порядке и он может идти, вновь рухнула на кровать.
Семь часов утра. Ощутив сильный озноб, Эйлин плотнее закуталась в одеяло и попыталась заснуть. Не получилось. Едва она закрывала глаза, как в памяти возникал приснившийся кошмар. Вот уже тридцать лет он снился ей как минимум раз в неделю. Уже и действующие лица сего ужаса давно погибли, а видение так и не отпускало. Пролежав в кровати еще некоторое время, женщина окончательно убедилась, что уснуть не получится.
День пошел по накатанной колее: завтрак, легкий скандал с Тобасам, чтобы тот прекратил пить и шел бы уже хоть куда-нибудь на работу. Северус сразу после завтрака куда-то ушел, небрежно бросив: "по делам".
Спустившись в подвал, где располагалась лаборатория, Эйлин поймала себя на мысли, что все время прокручивает в голове вновь приснившийся кошмарный сон о родителях.
А у меня ведь даже нет их фотографии.
Удивительно, но пятилетняя Эйлин помнила, как однажды в их дом пришли люди в темных одеждах. У них был весьма грозный вид. Их тогда всех вместе собрали и пришедшие что-то сказали родителям. Мама заплакала, а отец стал возмущаться. Потом их увели, а маленькая Эйли осталась на попечении домовика. Через какое-то, она помнила лишь отрывками, время пришла женщина, сказала, что они отправятся в путешествие. Конечным пунктом оказался дом, где было много детей. Эйлин все время спрашивала где мама и папа. Ей не отвечали и она начинала плакать. Затем спрашивала вновь и вновь. Прошел не один день и даже месяц, прежде чем она поняла, что мама с папой никогда не придут, а потом ей все же объяснили, что они в тюрьме. Это сделал Армандо Диппет, когда Эйлин исполнилось одиннадцать лет и ей пришло письмо из Хогвартса. Именно он объяснил, почему она оказалась в приюте. Родители совершили какое-то страшное преступление, за которое их посадили в Азкабан. Такое страшное, что даже Диппет не знал. Намного позже, девушка поняла, что господин директор много не договорил ей, многое скрыл. В тринадцать лет, ей прислали сову из Министерства, что при попытке побега, Николаса и Алису Принц казнили, приговорив к поцелую дементора. И тут Эйлин не поверила. За что посадили её родителей в Азкабан и за что убили, так и осталось для нее загадкой. Потом она повстречала Тобиаса, родился Северус и лишь ночные кошмары все еще напоминали её о той горькой утрате, что она пережила.
Убедившись, что  Веритасерум для нелегальной продажи в аптеке, готов, Принц поднялась из подвала на кухню, где её уже поджидала сова. Эйлин редко получала почту. Разве что ежемесячный журнал «Алхимик». Для его прибытия было слишком рано. Взглянув на сову, женщина сразу решила, что она от частного лица. Слишком ухоженная, откормленная и в какой-то степени важная.
Неужели кто-то из сокурсников вспомнил?
Пожав плечами, Эйлин отвязала от лапы совы конверт с письмом. Накрошив  птице полкуска хлеба, ведьма осмотрела конверт. В глаза бросилась гербовая печать семейства Бэгнольд.
- С каких это пор семья Министра пишет письма простым смертным, да еще и в частном порядке? – с толикой желчи пробормотала Принц, распечатывая конверт. Все, что связано с Министерством она на дух не переносила – начиная от уборщика в Атриуме и заканчивая Министром Магии.
Раскрыв хрустящий от новизны лист тончайшего и явно дорогого пергамента, Эйлин пробежала взглядом по строчкам и… едва не упала в обморок от удивления. Госпожа Министр вежливо и крайне любезно приглашала ее на посиделки в кафе. И подписалась-то совсем не официально. Все выглядело так, словно аристократка приглашала на чай равную себе и никаких пафосных званий и полномочий в политической сфере.
Присев за обеденный стол Эйлин призадумалась. Почвы для размышления было много. Это могла быть чья-то шутка, тех же бывших сокурсников. Это могло быть правдой, но с какой целью была встреча? Не наряды же обсуждать?!
Еще раз перечитав письмо, женщина более пристально обратила внимание на слова по поводу расставления точек.
Что еще этому проклятом Министерству и этой Бэгнольд надо от меня?! Тоже в Азкабан посадить хотят? Сволочи законодательные.
Поджав губы, Эйлин все же решила сходить на эту странную встречу. Во-первых, раз сама Министр Магии просит встречи, во-вторых отказывать просто моветон, особенно, если письмо составлено в таком крайне вежливом (насколько это возможно для политических крыс, которыми для Эйлин они все являлись, кто служил правительству), в-третьих было любопытно что еще придумал госаппарат, чтобы усложнить жизнь последней из Принц. В любом случае, отвечать на письмо она не собиралась. Пусть госпожа Самая-Большая-Шишка-Магмира поволнуется.
Из-за письма Эйлин долго прособиралась и едва не опоздала на работу. Для того, чтобы не опоздать на встречу, ей пришлось отпроситься у начальства на час раньше. Встреча была важной, поэтому стоило зайти домой и привести себя в порядок. Если сейчас Принц и бедны, как церковные мыши, это еще не значит, что они должны выглядеть неопрятно. Тщательно расчесав длинные волосы, Эйлин не стала их закалывай, а просто распустила. Такую копну волос грех было прятать: прямые и очень густые, длинной до поясницы и черные, как смоль. Из одежды, Эйлин выбрала черное простое платье, длинною в пол. Наверное она была старомодной и не признавала современных мантий и (О, Мерлин, женских брюк или джинсов!) Маникюром, к сожалению, женщина не могла похвастаться. Будучи зельеваром, с ногтями неудобно подготавливать ингредиенты к варке. Однако ногти у Эйлин всегда были коротко и аккуратно острижены, а лицо бледным и еще не подающим признаки увядания зрелой женской красоты. А черная краска, которой она подводила глаза, придавала взгляду некую таинственность и «тёмность».
В кафе она вошла ровно в семь ноль-ноль вечера. Внешность Эйлин часто заставляла прохожих на улице смотреть её в след. Причем не понятно, что конкретно было тому виною: внешность или сама энергетика, исходящая от женщины. Увидев ее, даже волшебник мог с уверенностью сказать, что она…. Ведьма. Причем темная ведьма.
Вот и сейчас, ее появление в кафе не осталось без внимания. Проигнорировав взгляды, Эйлин осталась стоять на пороге до тех пор, пока к ней не подошел хозяин заведения.
- Вас ждут? Могу я узнать Ваше имя?- вежливо осведомился он.
Эйлин смерила его взглядом и медленно ответила.
- Да. Эйлин Принц.
Хозяин широко улыбнулся посетительнице, которую так ждала госпожа Министр и поспешил проводить ее к ожидающей.
Усадив Эйлин за столик, он побежал за вторым бокалом вина, явно предполагая, что гостья будет пить тоже самое. В любом случае, он пожелал отойти от странной Принц куда подальше.
Оставшись наедине, Эйлин уставилась на Министра. Воцарилось молчание, которое по идее было не вежливым.
- Добрый вечер, - наконец произнесла Эйлин без единой эмоции доброжелательности на лице. Её лицо  сейчас вообще не выражало никаких эмоций. Это был предел усилий для Эйлин, которая с трудом сдерживалась, чтобы не засветить каким-нибудь заклятием в эту «жертву удачной политики»

Отредактировано Eileen Prince (2012-05-12 11:11:01)

Доброжелательный тон Бэгнольд взмыл действие. Эйлин стала понемногу успокаиваться. Вряд ли госпожа Министр сейчас смогла бы полностью понять чувства и душевное состояние Эйлин. Ведь леди Миллисент никогда не доводилось жить в приюте, никто не разлучал ее с самыми родными ей людьми. Ясное дело, что душевное равновесие Принц было нарушено еще изначально, однако ее не в кое мере нельзя назвать сумасшедшей или даже блаженной.  Не смотря на все успокаивающие доводы Министра, Эйлин боялась… она до судорог боялась всего, что связано с Министерством, политикой и чиновниками. Боялась тем детским, почти животным неконтролируемым страхом, который присущ каждому человеку с его сущности.
Когда собеседница пододвинула папку ближе к Эйлин и когда она увидела, что там бумаги с дарственной на имение, то было очень трудно удержаться от непрошенных слез. Но каких слез? Счастливых или слез несчастия? Могла ли Эйлин в этот момент сказать, что она счастлива? Скорей всего да. Намного позже к ней придет ясная сознательность и трезвомыслие. Позже, она поймет, что для содержание такого имения, как Принц-Мэнор, а так же его ремонта – понадобиться не одна тысяча галеонов. Десятки тысяч галеонов. На самом же банковском счету Принцев, который теперь поступал в полное распоряжение Эйлин, было не более пяти тысяч. Разглядывая выписку из банковского счета с размашистой подписью главного гоблина Гринготса, женщина размышляла, действительно ли это деньги оставшиеся от ее семьи? В то время, когда арестовали её родителей, скорей всего деньги прибрало к рукам Министерство. А эти пять тысяч могли быть просто компенсацией. Да и сложно теперь было доказать что-либо, по прошествии тридцати с лишним лет.
Какой бы глупой не была Эйлин, совершенно не разбираясь в финансах, но в рационализме ей нельзя было отказать. С трудом верилось, что Николас Принц, будучи на посту заместителя Министра Магии имел на счетах пять тысяч галеонов.
Эйлин подняла взгляд на Бэгнольд.
Это что, компенсация за моральный ущерб?
- Тут всего пять тысяч галеонов, - с легкой тенью усмешки произнесла она. – А остальное где?
Но по очень большому счету, это все была лирика. Гораздо важнее было другое. Обдумывая как именно сказать об этом Министру, Принц задумчиво разглядывала фотографию самого особняка, которая была тоже вложена в папку. Красивый по-своему замок, построенный в готическом стиле, несколько мрачноватый, но величественно возвышающийся на одном из холмов бескрайних просторов одного из графств Великобритании.
Перед Эйлин существовала очень серьезная проблема.
- Дело в том, что я… я не знаю, как туда попасть… - озвучила проблему Эйлин настолько тихим голосом, что расслышать ее слова можно было с трудом. Говорить такое для любого чистокровного мага было крайне стыдно и женщина прекрасно это понимала. Однако от правды не убежишь. В замок, она действительно не знала, как попасть. Объяснялась эта проблема очень просто. Эйлин не помнила как выглядит замок, следовательно аппарировать или сделать порт-ключ не зная вектора координат было практически невозможно. Обычно, почти все чистокровные магии ставили родовую защиту на дома и замок сам притягивал мага, если он не знал, куда ему нужно или не помнил. Да вот только Эйлин была почти уверена, что за тридцать лет от родовой защиты замка остались одни ошметки.
А еще оставался третий главный вопрос.
- И что с домовиками? Я не помню сколько их было, но ведь все равно были?
Эйлин мысленно представила объемы поместья по площади и ужаснулась, представив сколько нужно будет потратить сил и времени, чтобы привести хотя бы часть в относительно нормальный вид, при всем при том, что наверняка поместье опечатывали. Не стоило и надеяться, что эти годы там кто-то жил.
Еще один взгляд на Министра и что-то промелькнуло во взгляде эйлин, что-то не поддающееся описанию какой-либо эмоции, а быть может просто их было несколько, но прежде всего…
- Спасибо Вам, госпожа Министр. Никогда не думала, что смогу когда-нибудь поблагодарить магическое правительство в вашем лице, но от всей души благодарю. Вы не представляете что сейчас сделали для меня и моего сына.Это очень значимо для… меня.