Ричард появился, когда уже всё закончилось.

Крыша дома терялась между рухнувшими стенами, несколько авроров с помощью заклинаний пытались разворошить эту груду обваленного кирпича в надежде отыскать хотя бы кого-то живого – но Ричард знал: ничего такого не предвидится.
Маг просто стоял перед своим домом – и не чувствовал ничего. Он знал, что там, внутри, точно найдут тела его жены и маленького сына. Он знал, что позже. Осмотрев местность, вынесут прикрывающий жуткую правду вердикт: взрыв залежей газа и что-то такое. Объяснят, что на самом деле на месте зачарованного и невидимого для всех дома ничего не было, накинут сверху чары, а когда разберут дом по кирпичику, смогут открыть местность. Спустя лет пять здесь будет другой дом, и жить здесь будут другие люди.
А Ричард Сэлвин, с окровавленными руками, сжимая в ладони волшебную палочку, безучастно глядел на рухнувшие остатки того, что делало его человеком.

Ричард не чувствовал ничего.

Маг мог бы поклясться в том, что с ужасом думал о подобном – но теперь, когда переживать было больше не за кого, страх вообще заткнулся и исчез из его жизни. Навсегда, как подозревал мужчина – его заменила клокочущая ярость. Он смотрел, как меж руин снуют туда-сюда многочисленные авроры, пытаясь с помощью заклинаний определить, есть ли кто живой. Сэлвин ухмыльнулся: идиоты.
- Шеф.
Ричард моргнул. Картрайт. Тоже отправили сюда – переживали, что поблизости могли оказаться нежеланные свидетели.
- Свали нахрен, дорогая. Что бы там ни было – подождёт.
Он вообще никуда теперь не спешил. Не спешил настолько, что мог стоять и смотреть вечно. Как крупинки штукатурки и пыль слишком медленно оседают на землю.
Над головой прокатился раскат грома – адски громко, если быть точным, и маг сжал челюсти крепче.
Он всё равно ничего не чувствовал.

Можно было сцапать какого-то Пожирающего и закусывающего, выбить из него признание и дождаться, когда его призовёт кретин, управляющий другими последовавшими за ним кретинами. Аппарировать вместе с ним, перебить столько народу, сколько сможет и фанатично плюнуть в лицо тому уроду. Который приказал провести линию фронта на территории. Принадлежащей Сэлвину и его семье.
А потом выловить кого-то из того трижды проклятого всеми богами Ордена, выпытать их локацию, явиться туда и тоже плюнуть в морду тому, кто повёлся на провокацию кретина из Пожиранцев и согласился провести линию фронта по территории, принадлежащей Сэлвину и его семье.
Он настолько в данный момент ненавидел и тех, и других, что готов был уверовать в Бога, Буду, Аллаха, Ананси, Авалокитешвару и Кетцалькоатля, признать себя магглейшим магглом и сказать, что Гитлер – его кумир навеки, лишь бы собственными руками порвать глотки тем, кто это совершил.
Не из любви к погибшим жене и сыну, отнюдь.
Просто так.

- Там авроры за кем-то погнались.
Голос сотрудницы, которая сто лет назад перестала обращать внимание на манеру поведения Ричарда – пусть они работали не совсем в одном и том же отделе – пропилил мозг магу с такой силой, что захотелось взвыть.
Он изволил оглянуться, проследил за указанием направления, и нагло аппарировал с места.

Прибыл он точно по адресу: два аврора валялись без чувств. Наколдовал самый мощный антиаппарационный щит, который только мог, Сэлвин прислушался – через лесополосу кто-то пробирался.
Ну конечно – без треска сквозь такие дебри только призрак пройдёт.
Ричард обычным Секо сносил не очень толстые деревца и кусты, когда следовал на звук – и спустя несчастных тридцать секунд ему улыбнулась свинья-удача.
Сэлвин швырнул прицельно поверх головы какого-то долбанутого обычный зелёный луч – он два года назад ещё такими сына развлекал. И, когда заметил, что человек пытается повернуться, банально и подло выпустил в спину два Ступефая.
Чисто из вредности.

А вот теперь, как оказалось, Сэлвин начинал ощущать. Триумф. Злобу. Ярость.
И ни с чем несравнимое чувство возмездия, готовое пасть прямо с неба и затопить всех и вся вокруг.
Ричард увидел, как фигура в балахоне упала оземь и неспешно направился к ней, держа её под прицелом волшебной палочки: на всякий случай. Но ничего сверхожидаемого не вышло, противник не очнулся, и Ричард, сделал несколько взмахов волшебной палочкой.
Вокруг, в радиусе метров четырёх, выросли прозрачные барьеры, скрывающие находящихся внутри них магов. Когда дело стало за звукоизолирующим, антиаппарационным, барьерным и несколькими другими заклинаниями, маг мог бы вздохнуть спокойно – но вместо этого ощутил самую зверскую жажду крови. Быстрый обыск даже не требовался: волшебная палочка противника была зажата в его руке, и когда Сэлвин её прикарманил, стало многое ясно.
Волшебные путы сковали тело противника, обвивая его, словно кокон, и оборачивая вверх ногами. Буйные волосы тут же растрёпанной метлой подмели землю – и Сэлвин приказал магии поднять Пожирательницу выше, чтобы её лицо было на одном уровне с его.
- Enervate.
Пара минут отчаянного счастья: в его руках – убийца его семьи.
- Какая несветская и очень ожидаемая встреча, - пропел маг, наблюдая, как лицо ведьмы под влиянием притока крови к голове начинает краснеть. – Твой хозяюшка, думаю, не против нашей милой беседы, а?
Откуда взялся этот ядовитый сарказм? Откуда, драклы дери? Он думал, что уничтожит убийцу тут же, на месте, уничтожит совершенно и абсолютно – но вместо этого аврорская выдержка и дисциплина взяли вверх.
Допросы никто не отменял.
- Что молчишь, скотина? Crucio!

Ричарду всегда казалось, что применение Пыточного заклинания ломает личность. Тут же записывая её в ряд с Тёмными волшебниками – с такими, как Лестрейндж, например. Для Сэлвина все подобные ей идиоты были несостоявшимися имбецилами, решившими прислуживать какому-то козлу, непонятно кем себя возомнившим. Так что и ожидать, что единственное Круцио возьмёт да и развяжет ей язык, тоже надеяться не стоило – но маг прекрасно знал одну занятную вещь: её воплей и его магии никто не заметит. Никто. Уж он-то едва ли не лучше всех знал, что и как надо скрывать. А вот потренироваться на таком удачно подобранном подопытном материале тоже не грех – даже наоборот. Поднатореть в Пыточном – это удача, разве нет?
- И какого хрена тебя с твоими умалишёнными оборванцами притащило именно сюда? Негде больше было воевать? – совершенно спокойно поинтересовался Сэлвин, подбоченившись. – Вы вообще-то мой дом разрушили, мою семью там заживо похоронили, - проинформировал маг. – Я даже злюсь.
Ричард обычным заклинанием розги хлестнул женщину по лицу.
- Кого из противоборствующей стороны ты узнала?

Ричард взмахом палочки заставил ведьму принять нормальное вертикальное положение подвешенной в воздухе – то есть, голова вверху, ноги внизу – и поманил заклинанием этот живой кокон к себе.
Магия удерживала Беллатрикс в футе над землёй – как раз удобно для Сэлвина, чтобы не наклонять голову вниз и не рассматривать волшебницу, как слон – моську.
Хлёсткая пощёчина легла на лицо женщины – эхо от удара, казалось, разлетелось по всему диаметру волшебного барьера.
- Я спросил, - выдохнул Ричард приторно-сладким тоном, - кого из противоборствующей стороны ты узнала? Эти кретины, в отличие от вас, масками не пользуются. К счастью.
Он знал, что сейчас будет: эта стерва начнёт разглагольствовать о всяком и чём попало, лишь бы трепаться в своё удовольствие. Тоже, наверное, как и все долбанутые остальные бабы, думает, что таким образом заслужит себе шлейф геройской ауры.
Перед ним был ребёнок, лишённый детства – и пусть ей хоть тридцать стукнет, Беллатрикс всё равно оставалась мелкой девчонкой. Опасной, никто не спорит, но – дурой.
Как и все бабы.
Женская раса его порядком раздражала.

Ричард приблизился, взмахнул волшебной палочкой – магия перестала удерживать кокон в воздухе, и теперь Сэлвин удерживал ведьму, крепко вцепившись в воротник её мантии. Посмотрел сверху вниз сомнительно- снисходительным взглядом – повисла у него на руке гусеница какая-то с взъерошенными патлами (хоть переверни вверх ногами и пол дома вымой этой гривой. Ах да. Дома-то больше нет), да глазищами зыркает. Сэлвину хотелось не смеяться – а, выражаясь слэнгом молодёжи, дико ржать: такое зрелище сбоку и мёртвого бы рассмешило.
Ричард, одной рукой удерживая ведьму за воротник, второй влепил ей вторую пощечину (впрочем, на пощечину мало чем смахивавшую).
Тоже мне. Это на женщин руку поднимать нельзя – а кто сказал, что это чмо – женщина? То, что у неё между ног, таковой её не делает.
- Я тебе устрою цирк, сучка, - прошипел маг, швыряя Беллатрикс оземь. Несколько раз взмахнул вверх-вниз волшебной палочкой: тело ведьмы, повинуясь приказу заклинания, так же то взлетало в воздух, то банально падало с семифутовой высоты с громким «Шмяк!». – Раз-вле-ка-тель-ный, - делая после каждого слога небольшую паузу, чтобы услышать, как эта идиотка помпезно падает на землю, продолжал маг, - вечер.
Подошел, встал так, чтобы лицо ведьмы было аккурат в пару футов от его ботинок.
- Нам будет ну очень весело.

- Боишься милых полусказочных созданий, Лестрейндж? – с незабываемым удовольствием наблюдая за тем, как тело женщины с хлипким звуком раз за разом ударяется оземь. Правда, отлично. – Они, говорят, на твоего полоумного хозяюшку похожи внешне, - оскалился маг, не сдержав хриплого смешка.
Удовольствие, прямо скажем, не ахти – учитывая долбанутость этой барышни, её неспособность понимать человеческий язык и хоть как-то шевелить извилинами в сферах, не касающихся войны. Бойцом, конечно, Беллатрикс была почти совершенным – даже приземляется на снег, скотина такая, группируясь подсознательно.
Вот везёт ему на шизиков. Хоть бери и провозглашай себя закоренелым магглом и вообще.

- Это вы, страхопуды, прячете свои уродливые морды за масками, - скрипуче продолжил волшебник, подходя ближе к распластанной на снегу ведьме. – Ни авроры, ни поклонники цыплятины таким не блещут.
Снег захрустел под подошвами ботинок, остановившихся в футе от лица Беллатрикс. Сэлвин немного наклонился вперёд, ухватил женщину цепкой хваткой за волосы и резко задрал ей голову вверх.
- Имена!
Хотелось банально поставить ей колено на спину – между лопатками, придавливая тем самым грудную клетку к земле, а голову всё так же задирая вверх, как провинившейся кобыле. Пара не очень зверских усилий – и банально можно было бы сломать ей шею.
Но волшебники – обычно – до такого не додумываются.
К счастью, Ричард был отнюдь не обычным волшебником.
- Кого ты гнала по территории моего дома, а?
Сэлвин отшвырнул от себя голову ведьмы с силой – словно та была чем-то заразным и крайне противным. Затем выпрямился и толчком ноги заставил волшебницу перевернуться на бок.
Присел на корточки совсем рядом с ней – так, чтобы рассмотреть лицо, получившее свою дозу ушибов и царапин.
- Или это погнали тебя? – ухмыльнулся с насмешкой маг. – Не смогла дать отпор?

Ричард снова поднялся на ноги. Надо было её прикончить сразу – но хотелось сначала унизить, растоптать и испепелить. Смерть была избавлением ей – ну и всего мира – от неё.
Сэлвин сразу же забыл о том, что такое этикет или обычные моральные ценности – сильный удар ногой в живот ведьме это подтвердил.
Вместе с приглушенным звуком, долетевшим до его ушей, умерли последние крохи самообладания.

Момент озарения наступил, как всегда, неожиданно. Практически как сваливающееся каждый год на голову Рождество. То есть, Ричард, с брезгливостью оглядывающий распухшее исцарапанное лицо ведьмы, вдруг понял, что ничего она не знает. Не знает ни одного имени тех, с кем сражалась. Не знает того, принадлежать ли они к аврорату, или являются членами Ордена Феникса. Она просто швырялась Непростительными, словно капризный ребёнок – игрушками, пытаясь доказать своё превосходство.
Шовинист Сэлвин был знаком с такими методиками – жена ему не раз подобные финты устраивала. Женская природа не была чуждой и этой полоумной, развалившейся у его ног в такой позе, словно только и ждала самца, который не побрезгует её банально трахнуть.
Ричард расхохотался.

- Ну ты и идиотка.
И на кой ляд, спрашивается, надо было устраивать весь этот цирк с игрой в немого партизана? Ричард злился на себя самого, что не смог сразу разгадать этой банальной уловки – но, в конце концов, это его семью только что похоронили живьём. Может быть, это всё эмоциональные бури, а?
Можно было устроить ей причинный допрос. Заодно и в Пыточном натренироваться на всю жизнь вперёд. Можно было просто изрезать её заклинаниями и наблюдать. Как она истекает кровью. Можно было отрезать её конечности, а тело перенести в какой-то дикий лес. Волкам тоже голод утолять надо – тем более, зима выдалась зверски суровой.

- Учитывая то, что тебя имели все, кому не лень в ваших скотоложных рядах, оно и не удивительно, что только об одной палочке ты и можешь думать, - огрызнулся Сэлвин совершенно вяло. Скучающе. Эта женщина ему успела банально надоесть за каких-то пять минут. Рекордсменка. Раньше его за это время могла достать какая-то рафинированная пустоголовая фифа – хотя, кто сказал, что с Беллатрикс Лестрейндж дело обстоит иначе?
- Silencio.
Ладно бы эротические стоны и крики – так эта же будет визжать, словно её гиппогрифф за самку своего вида принял.
- Crucio!
Первое пыточное сорвалось точно в живот.
Продержав ведьму под заклинанием секунд десять, Сэлвин прервал магическое воздействие на женщину и призадумался. Какие-то, видимо. Слабые у него заклинания получаются – ну, или это он её приложил так хорошо прежде, что даже Непростительное не прорывается через Silencio.
- Давай-давай, играй в героя. Crucio!
Чёрт возьми, а где и когда ещё тренировать навыки? Полезная штука, кстати, подопытный кролик – и не жалко, и полезно, а уж о том, как удобно, и говорить нечего!
Третье Пыточное слетело с волшебной палочки мага спустя какие-то несколько секунд. Во-первых, Ричард не умел контролировать этот жуткий поток магии, и думал, что ведьма свихнётся раньше времени – что с ней тогда делать?
Но вот одного пыточного ему было мало.

- Imperio! Раздевайся.

- Ага-ага, - подавил зевок волшебник, про себя удивляясь – до чего противники докатились. – Это ваш лорд доморощенный учит вас таким гнилым провокациям, Лестрейндж? Два варианта: то ли он хреновый учитель, то ли ты – ни на что не способное ничтожество.
Сэлвин ухмыльнулся.
- Верю в синтез первого и второго – так куда более правдоподобно.
Маг отрешенно наблюдал за движениями женщины, про себя отмечая ссадины на ключицах (от кого-то получила, что ли?), спутанные космы волос и совершенно архаичную манеру в одежде. Кто, спрашивается, в конце двадцатого века стал бы одевать на себя корсет? Ричарду было хорошо известно, что в плане меркантильности и консервативности волшебный мир замер где-то на рубеже XIX и XX веков, но, мнится, подобный финт – слишком даже для чистокровной.
Ричард в многозначительном жесте потёр лицо ладонью, тихо рассмеявшись.
- Нда, - разочарованно протянул он, окинул оценивающим взглядом ведьму с ног до головы.
Печаль, да и только.

Маерс. Маерс. Маерс.
Маг повторял себе эту фамилию про себя разными интонациями, но связать её хотя бы с каким-то минимальным намёком вообще не мог. Вполне вероятно, что он слышал её раньше – но не придал должного значения. Или не слышал вообще, потому и обращать внимания было не на что.
- Imperio. Что за Маерс? Рассказывай.
Пожалуй, надо было придерживаться прошлой линии поведения – но что-то было не так. то ли Сэлвину надоела Беллатрикс, то ли Сэлвину надоело, что она всё ещё жива – и какой именно вариант выбрать при столь интересно развивающихся событиях, Ричард пока не знал.