Марлин любила осень. Осень означала перемены, а перемены это хорошо. Перемены хороши везде, кроме этого чертового серого города с его неизменными дождями и туманами. В этом городе единственное, что могла обещать осень - это то, что в засаде будет сидеть холоднее. И то не факт. Никакой смены настроения, внутренней философии, одежды, в конце концов. И все, что остается, это смириться. Смириться с серостью, дождями, войной...
Война это всеобщее состояние примерно планетарного масштаба. В какой бы стране не велся конфликт, на него реагируют все. А если война в твоей родной стране... Ты не замечаешь течения времени, ты не знаешь, какой сегодня месяц или год. Ты просто пытаешься выжить, заставляя себя сражаться, двигаться дальше, заставляя жить своих товарищей и друзей. И все, что ты можешь, это не сдохнуть сегодня.
В свои 20 лет МакКиннон была на удивление романтиком. Она действительно считала, что лучше умереть молодым. Но это отнюдь не значило, что она хотела умереть прямо сейчас. Все дело было в том, что она просто не понимала, что будет делать потом. Марлин круглыми сутками существовала в адреналиновом угаре, в эмоциональном и нервном напряжении.
В мире нет людей, которые любят войну. Она превращает вас в робота, выжигая все эмоции. Вы не мыслите, вы просто выполняете то, что приказали. А внутри... Внутри вы превращаетесь в воплощение песни "Zоmbie". "В твоей голове, в твое голове зомби, зомби, зомби". Ведь погибшие друзья, товарищи и просто знакомые никуда не исчезают. Они остаются в твоей голове, смешивая воспоминания с болью и отчаянием, превращая тебя ходячую бомбу замедленного действия.
Такими были последние пол года жизни МакКиннон. Абсолютный хаос сменялся нудными затишьями, а затем снова взрывался кровавой стычкой.  Скрывать внутреннюю истерику за шутками стало привычкой, как и не плакать. Они все заплатили эту цену, чтобы потом, когда они умрут, стало по-другому, чтобы кто-то мог улыбаться, свободно шутить, не пугаться каждой тени. Чтобы было не так, как сейчас.
Гулять по маггловскому было настолько интересно, насколько же и опасно. Это не было рейдом, это было просто желание что-то делать. Улицы перетекали в узкие переулки, а затем становились широкими проспектами. Люди спешили по своим делам, абсолютно равнодушные ко всему, что их не касалось. Иногда Марлз завидовала им, ведь они не могут видеть весь этот кошмар, который происходит вокруг. Но "не видеть" не значит "не чувствовать". Мелькающие лица были нахмурены, задумчивы и мрачны. Бурю, в эпицентре которой оказался все Соединенное Королевство, ощущали все. Наконец, продрогнув до конвульсий, Марлин решила прекратить свой импровизированный обход местности. И ведомая мыслью о горячем сливочном пиве, девушка аппарировала в Дырявый котел.
Бар окутал МакКиннон долгожданным теплом и парами алкоголя. Котел был ближе к штабу Ордена Феникса,  а значит туда было быстрее добраться, когда не пить было уже невозможно. Успокоение на дне стакана... Самое распространенное успокоение. Подойдя к барной стойке, Марлз поздоровалась с Томом, привычным кивком заказав сливочного пива. После глотка по телу прошла волна тепла. Через пару минут руки отогрелись настолько, что она смогла зажечь спичку и закурить. Прикуривать от палочки Марлин не любила. Раз уж она опустилась до курения маггловских сигарет, то почему бы это не делать это совсем по-маггловски? Позволив себе на несколько секунд прикрыть глаза, с наслаждением вдыхая дым, МакКиннон решительным ментальным пинком заставила себя вернуться к реальности и оглядеть помещение, примечая потенциально опасные элементы. Это стало второй сущностью: общение с Муди ни для кого не проходит просто так. Вы навсегда останетесь параноиком. Зато, если повезет, живым параноиком. Опасных элементов выявлено не было, зато обнаружились дружественные.
Выражение "Добрый день/вечер/ночь" было выжжено из их словаря: издевательства никто не любит, поэтому пришлось здороваться жуткой банальностью.
- Привет, Доркас, - захватив свое пиво, Марлз села рядом с Медоуз. - Не против?