Этим утром Корделии совсем не спалось, хоть она и пыталась нагнать на себя блаженный сон. Но шли часы, утекали минуты, вот уж, наверное, и солнце стало посылать на землю свои блеклые лучи за закрытыми шторами её комнаты. А Забини всё также переворачивалась с бока на бок, под лёгким одеялом. Сна не было, хоть она и была усталой, но жизненная энергия, данная ей от рождения, бурлила в крови, разбегаясь по каждой клеточки тела. А некоторые тревоги и сомнения грызли душу, не давая провалиться в царство смутных и мрачных сновидений, которые преследовали её в последнее, довольно продолжительное, время. Девушка издала судорожный стон отчаяния, в бессилии раскинувшись на кровати, лёжа на спине, с закрытыми глазами и с волосами, рассыпанными по подушкам в тёмно-бордовых наволочках. Вроде бы она почувствовала некоторую сладкую слабость, усталость, и вновь появилась надежда на непродолжительный утренний сон. До той поры, пока домовик её не разбудит. Ах, как прекрасно было то время, когда не было у неё особых забот, и спать можно было хоть до вечера, а теперь же надо было приучать себя к новому режиму, да и какой сон, когда мир меняется, и каждый день что-то происходит? Она не хочет отставать, а бессонница всё мучит её, пробираясь в спальню каждую ночь, укладываясь рядом, нашёптывая что-то на ухо.
У Корделии затрепетали веки, участилось дыхание. Она скинула одеяло, получая странное удовольствия от того, что холод заставил кожу покрыться мурашками, а тело чуть ли не дрожать. Почему в её комнате всегда холодно? О, неужели и комнаты под стать хозяевам бывают во всём? Не столь важно. Дело в другом. Надежда на сон всё таяла и таяла, испарялась, уходя вместе с рассветом, который, Дели уже знала наверняка, забрезжил за окном, окрашивая в светло-розовые тона деревья в саду. Ночь отступила, миновала, не принося привычный покой, когда ты забываешь обо всём хоть на несколько часов.
Забини вздохнула, открывая глаза, а затем резко садясь на кровати и обхватывая собственные острые коленки. Видно, пора оставить бесплодные попытки заснуть и вступить твёрдым шагом в новый день. Почему-то стало несколько тоскливо и неловко, когда она подумала об утренней встрече с родителями. Ах, папа, как прекрасно, что она смогла ему открыться и даже получить поддержку. Ни слова упрёка, как она и ожидала. Может, он даже в глубине души ею гордиться? Она же по его стопам пошла, последовала ведомая смутным образом, идеалом.
А с мамой сложнее, она не столь терпима и более эмоциональна, более встревожена будет. Оставить бы всё в тайне, для душевного же равновесия Элизабет, но в их семье секретам быть не престало. Да и разве правда не всплывёт, рано или поздно? И разве Корделия не привыкла говорить всё, как есть? Да, конечно, но в этот раз удар необходимо смягчить. И это задания на себя взял отец.  А она… Забини вновь вздохнула, медленно поднимаясь с кровати. Появилось непреодолимое желание поговорить с кем-либо из родителей, и лучше дождаться их в гостиной, не так ли? Вот уж удивятся они, увидев свою раннюю пташку.
А может, не удивятся вовсе. Корделия уже выскользнула в коридор, где было заметно теплее, чем в её комнате. Девушка была босиком, в одной лишь длинной ночной рубашке. Почти мгновенно услышала голоса снизу, из гостиной. И, конечно, решила послушать разговор, будто бы зная (угадывая) какой он будет и о чём. Именно потому Корделия аккуратно опустилась на верхние ступени лестницы, оставаясь незамеченной и внимательно ловя каждое слово.