сентябрь 1960 года.

Друэлла неспешно подошла к дочери и, легонько развернув ее в другую сторону, подтолкнула к диванчику и креслам. Также не торопясь уселась в кресло, позволив положить себе ногу на ногу. Домашняя обстановка и свободное платье, благо, позволяли.
- Беллатрикс, - вкрадчиво, но настойчиво начала она. - Белла. Твой преподаватель французского языка сообщил мне сегодня о том, что больше не намерен вести у тебя занятия. Девочка моя, это уже четвертый преподаватель за последние четыре года. Тебе не кажется, что следовало бы вести себя вежливее? Ты же знаешь, тебе через пару лет придет письмо в Хогвартс и тебе придется усердно учиться, - постепенно усиливая моральное давление, говорила миссис Блэк. - Скажи мне, чем тебя не устроил мсье Реми на этот раз?
Друэлла щелкнула пальцами - на журнальном столике появилась ее любимая чашка с чаем. Взяв его вместе с блюдечком в руки, женщина внимательно взглянула на свою старшую дочь и сделала небольшой глоток. Ей хотелось правды, честного, открытого признания, которого она не могла добиться от этой упрямицы очень давно. Многие преподаватели уходили, ссылаясь на лень ученицы, кто-то жаловался на чересчур грубое обращение, кто-то отмазывался расплывчатым "не нашел подход". Но Друэлле постоянно чудилось, что все они чего-то не договаривают. Что-то крайне важное, какую-то черту характера, которую Беллатрикс прячет от матери настолько успешно, что та ее не замечает. Или это всего лишь глупые домыслы, от которых давно пора избавиться? Словом, ее собственный ребенок, это очаровательное темноволосое чудо, повергало ее в какое-то недоумение. И сколько не вглядывайся, так все равно не так просто будет все выяснить.

- Белла, Белла, - покачнула головой Друэлла, охватив чашечку с чаем обеими ладонями. - Где же ты только мыслей таким набралась. Ну неприлично же для юной девочки думать о подобном, - женщина поспешно попыталась скрыть улыбку за чашечкой. - Знаешь, милая, я надеюсь, что впредь ты будешь обращаться с преподавателями более учтиво. Ты же знаешь, знание иностранных языков крайне приветствует в свете. А французский - вообще язык твоих предков, - постаралась напомнить Друэлла, не ставя перед собой цели читать дочери мораль. Она уже и так поняла, что в этот раз не добьется от нее ровным счетом ничего.

Странно было понимать, что ее собственный ребенок уже к девяти годам научился так лихо переводить стрелки разговора, так умело избегать острых ситуаций. Этому можно было только подивиться, но и пожалеть себя с запасом на будущее: если такие проблемы возникают уже сейчас, то что же будет дальше? Что ждем ее лет через пять-десять?...

июль 1963 года

Каждое утро Друэлла разбирала почту. Совы стаями кружили над их поместьем, а потому этот занимательный процесс отнимал добрые полчаса. Женщина терпеливо перебирала конверты, сортируя их по адресатам. Честно говоря, эту работу можно было бы поручить и эльфам, но ей это доставляло какое-то особенно удовольствие. Что же представляла из себя их утренняя почта? Естественно, "Ежедневный Пророк", несколько деловых газет, которые заказывал Сигнус, периодические письма от родственниц, обязательное письмо от подруги детства Друэллы, несколько конвертов с предложениями "крайне выгодных покупок", деловая переписка... Но сегодня к обычной стопке прибавилось еще одно увесистое письмо, которое нельзя было оставить без внимания. Миссис Блэк взяла его в руки с особым трепетом и внимательно прочитала: "Поместье Блэк-холл, Рочестер, Англия. Беллатрикс Блэк". Знакомые темно-зеленые чернила и герб Школы Чародейства и Волшебства развеяли остатки сомнений...

- Позови Беллатрикс, - приказала она эльфу, который незамедлительно исчез, исполняя приказ. Вскоре она услышала шаги на лестнице. Друэлла сгребла пачку писем с колен и, поднявшись, сделала несколько шагов навстречу дочери.

- Белла, милая, тебе письмо, - особенно тепло сообщила она, протягивая крупный конверт.

Помнится, сама Друэлла отнеслась к получению письма из Хогвартса достаточно равнодушно, скорее, приняла его как данность - она-то была целиком и полностью уверена, что заветный конвертик ей придет, она знала содержание письма, она видела такие конверты, поэтому в таком знаменательном для нее событии не было решительным счетом ничего нового. Беллатрикс же была другой, совсем другой. Миссис Блэк даже бы и не удивилась, узнав, что ее дочь уже высчитывает дни до того момента, когда придет письмо. И, собственно, ее реакция была вполне ожиданной. Друэлла ласково улыбнулась:

- Да. Держи, оно твое, - как только увесистый конверт оказался в руках девочки, посыпались вопросы. Друэлла была рада, действительно рада, что ее дочь так хочет окунуться в этот необыкновенный мир магии целиком и полностью. Мать питала небеспочвенные надежды, что ее дочь будет даже преуспевать в магии, что ей не достанется роль просто жены, оставшейся на всю жизнь в тени мужа. Возможно, Беллатрикс когда-нибудь сделает какое-нибудь значимое открытие, либо прославится в сфере благотворительности... А пока ее стоит обеспечить пергаментом, учебниками, котлами и, конечно же, волшебной палочкой.

Поток вопросов был нескончаемым. Друэлла уже чувствовала звон в ушах, когда, приобняв дочь за плечи, мягко развернула ее в сторону двери.

- Конечно, все будет. Мы отправимся в Косой сегодня же. Но сначала мы пойдем завтракать, - Блэк уже продумывала то, что она наденет и сколько галлеонов ей нужно будет прихватить из Гринготтса, чтобы ни в чем не отказывать дочери.

31 августа 1963 года

Чистокровные волшебники могли себе позволить аппарировать на платформу 9 и 3/4, а не бегать через кирпичную кладку. Конечно, аппарировать с ребенком было гораздо более ответственно, чем стандартная парная аппарация, но выбирать не приходилось. Друэлла ухватила нарядную Андромеду, а виновницу торжества и Нарциссу подхватил в силу своего большего магического потенциала Сигнус. Ощущение, конечно, не из приятных, зато быстро и удобно. А громадный багаж Беллатрикс доставили домовые эльфы.

Платформа, окутанная клубами пара, была все такой же. В памяти Друэллы она ничуть не изменилась, разве что уже не ее держат за руку, а она ведет дочь к паровозу. Перед отъездом Беллатрикс было прочитано множество лекций на тему знакомств с нечистокровными волшебниками, послушания, исполнения обязанностей и т.д. и т.п. Но женщина была уверена, что ее дочь во всем разберется сама, тем более, что и знакомые среди ее ровесников определенно будут.

Поезд нетерпеливо пыхтел, поэтому Друэлла, кивая знакомым дамам и господам, провожавшим своих детей, отвела дочь чуть в сторону.
- Я надеюсь, тебе Хогвартс понравится, - сама Блэк, кстати говоря, в восторге от него не была. - Обещай нам с папой писать, - Друэлла отдала ей билет на Хогвартс-Экспресс. Несмотря на внешнюю легкость, расставание с ребенком давалось ей тяжко.

Друэлла обдумывала этот момент с той самой поры, как только родила третью дочь. Тогда стало ясно, что наследника в их доме не будет, а девочкам нужно идеальное и обеспеченное будущее за спиной мужа. Тогда же Друэлла и взялась за повторное изучение генеалогии всех еще живых чистокровных родов Соединенного Королевства и ближайших европейских государств. Меркантильные интересы заставляли ее большей частью думать об англичанах: дочерей далеко не хотелось отпускать. Таким образом, все приемы для ограниченного круга лиц проходили в обсуждениях судеб и состояний будущих супружеских пар. И судьба их была предрешена задолго до того, как они еще даже шли в школу. Но по давней традиции эта информация никак не разглашалась, дабы не травмировать нежную детскую психику и не привить с самого детства отвращение к тому долговязому и нескладному мальчишке, который плохо держится на метле, но уже обречен стать твоим мужем.

Впрочем, для Беллатрикс Друэлла выбрала весьма достойную партию. Она была в приятельских отношениях с миссис Лестрейндж, а потому, убедившись, что судьба ее старшего сына еще ни с кем не связана, условилась насчет будущей свадьбы их детей. Около месяца назад ее почти родственница прислала ей весточку, что уже объявила сыну об их решении. Дело оставалось за малым: поговорить с Беллатрикс. Поскольку та была еще школьницей, то пришлось подождать до рождественских каникул, правда, Друэлла не удержалась от многочисленных намеков.

Итак, эльфы возвестили ей о прибытии Беллы тогда же, когда и сообщили, что стол накрыт. Младшие девочки уже были дома: они еще не умели аппарировать, поэтому Сигнус забрал их. Друэлла же в свою очередь волновалась, пытаясь предугадать реакцию дочери. Она вспоминала свою - и ужасалась. Ей не хотелось таких же проблем с собственным ребенком.

Миссис Блэк встретила дочь еще в холле, когда та зашла в дом. Отправила в ванну и переодеваться, а затем позвала к столу. За столом было все семейство, что в последние шесть лет было большой редкостью.

- Белла, дорогая, - обратилась к ней Друэлла после того, как первые два блюда были съедены. - У нас с папой есть для тебя важная новость. Мы хотели бы сообщить, что скоро состоится твоя помолвка, - здесь Друэлла выдержала театральную паузу и особенно торжественно произнесла: - С Родольфусом Лестрейнджем.

Друэлла ожидала и такой реакции. Зная нравы своей дочери, можно было спокойно предположить, что она разобьет очередной семейный сервиз, разорвет в клочья салфетку ручной работы, начнет кричать, возмущаться, упорствовать. Словом, постарается сделать все, что в ее силах, чтобы предотвратить запланированное мероприятие. Вспомнить хотя бы прошлое самой Друэллы. А, нет, все прошло гораздо тише и спокойнее. И это настораживало больше криков. Друэлла вздохнула, положила столовые приборы и, переглянувшись с мужем, негромко бросила ей вдогонку:
- Ты же знаешь, что ничего не изменить.

И правда что. Юная мисс Блэк не опозорит свой род разрывом помолвки, просто по своему предубеждению. Ее не поймет весь ее круг общения: подруги будут перешептываться и коситься в ее сторону, но втайне завидовать, а мальчики-сверстники... что ж, их реакция Друэлле была бы даже интересна: в этом случае много было вариантов.

Шаги по коридору затихли, и Друэлла, отпив немного красного вина из бокала, вернулась к своему ужину. Стерпится - слюбится, - в очередной раз решила она.

2 октября 1970 года

А вот теперь уже точно ничего не изменить, - думала Друэлла, любовно полируя диадему платком. Эта вещица была ей очень дорога просто потому, что передавалась от матери к дочери уже много поколений, поэтому даже и нельзя сказать, что она была фамильной драгоценностью. Старинная изящная побрякушка, украшенная россыпью бриллиантов, надевалась только по случаю свадьбы и только на голову невесты. И Друэлла традиции менять не собиралась. Краем глаза она наблюдала за Беллатрикс. Красивое белое платье, фата; отец топчется где-то за дверью, не зная, чем себя занять. Внизу, в зале толпа гостей, сверкающих титулами и драгоценностями, в соседней комнате дверь почти не открывается из-за того, что домовики не догадались начать складывать подарки в другое помещение. Да и с миссис Лестрейндж Друэлла уже говорила сегодня - та выбрала отличное поместье в дар молодоженам, оно уже готово к тому, чтобы их принять. Словом, чего еще можно было желать?
Вокруг невесты кружились болтушки-подружки, спешившие поделиться какими-то советами, идеями, словом, несшие всяческую чепуху. Друэлла относилась ко всему этому со всей возможной снисходительностью, хотя терпеть их было почти невыносимо.
- Девочки, - поднялась она и мягко, вкрадчиво обратилась к ним. - Не могли бы вы нас оставить? - милый вопрос служил прямым приказом убраться с глаз долой, завуалированным под просьбу. Когда все подружки вышли, Друэлла подошла к Беллатрикс. Она аккуратно взяла диадему и возложила ее на голову дочери. Медленно и аккуратно закрепила ее и, взглянув на ее отражение, заговорила:
- Уверена, ты будешь счастлива. Надеюсь, ты хорошо запомнила все условия магического контракта и тот факт, что брак нерасторжим.